style="font-size:15px;"> Современный британский историк и крупнейший специалист по проблеме участия России в Наполеоновских войнах, научный сотрудник Британской Академии и профессор Кембриджского университета Доминик Ливен дает наивысшую оценку действиям русской армии во время кампаний 1812 и 1813–1814 гг., даже в период ее отступления летом 1812 г. Он пишет: «Долговременные отступления – тяжелое испытание для дисциплины, сплоченности и морального духа армии. Возможно, русская армия была единственной армией в Европе, которой под силу было отступать, преодолев огромное расстояние от Вильны до Москвы, вступить в такую битву, как Бородино, и при этом сохранить целостность». Ливен – большой друг России – не скрывает досады от тенденциозности «западной историографии», которая «во многом рассматривает кампанию 1812 года глазами Франции или же минимизирует роль России в 1813–1814 годах». Он также сожалеет, что и в самой России с намного большей охотой вспоминают о победе 1812 г., чем о еще более триумфальных победах русского оружия в Заграничном походе 1813–1814 гг. Любопытно, что слово «мифология» не является для историка ругательным. «Гораздо более интересным, – отмечает Ливен, – представляется вопрос: почему российская национальная мифология также в значительной степени забывает 1813–1814 годы, таким образом сильно недооценивая достижения России? На первый взгляд, ответ прост. Самым доблестным моментом для любой нации является защита родной земли своими силами, в одиночку, когда нет нужды делить славу с союзниками или беспокоиться о запутанных вопросах международной политики. Британцы очень гордятся 1940 годом именно по этой причине. Но даже в этом случае они не забывают высадку в Нормандии в 1944-м или окончательную победу в 1945-м. В том же ключе русские, отчетливо помня о Сталинграде, не забывают и 1944-й, и 1945-й, и День Победы, ознаменованный взятием Берлина. Так что остается загадкой, почему последующие поколения помнят о Бородино, но забывают о Лейпциге или вступлении в Париж».[71] Замечание Д. Ливена, конечно, справедливо. Однако Бородинское сражение приблизило наступление того времени, когда, говоря словами А. С. Пушкина, «скоро силою вещей мы очутилися в Париже, а русский царь главой царей» («Евгений Онегин», гл. 10, IV).
«Бой за Шевардинский редут. Атака Малороссийского кирасирского полка». Худ. А. Ю. Аверьянов
В своей новой книге «Россия против Наполеона»[72] Д. Ливен подробно проанализировал различные обстоятельства Бородинского сражения. Так, он отметил значительные неудобства русской позиции перед битвой. «Очень хорошим» оказалось только «первое впечатление» русских штабных офицеров от занятой там позиции: «Фланг войск, расположившихся на любой стороне от дороги, был бы защищен Москвой-рекой, тогда как прямо перед ними серьезной преградой для противника служили крутые берега р. Колочи». Вместе с тем, по словам Ливена, «серьезные проблемы можно было обнаружить при внимательном взгляде на левый фланг этой позиции, находившийся к югу от главной дороги». До сражения за Шевардинский редут (24 августа 1812 г.) русские войска занимали «позицию вдоль линии, проходившей от с. Маслово к северу от
