он, не обращая на меня внимания, стал что-то выкрикивать на своем родном языке.
Возница, смекалистый парень, знаками показал, что лорд Грей, видно, хлебнул лишнего. Но я знал, что он в тот день не выпил ни капли вина.
– Меня влечет море, – сказал он и стал раздеваться.
Мы с возницей так и вцепились в него; правда, англичанин был превосходный пловец, но в эту страшную бурю он и десяти минут не удержался бы на поверхности. В конце концов нам кое-как удалось отговорить его от безумной затеи, и мы вместе вернулись к экипажу.
– То-то порадовалась бы властительница ваших дум, милорд, случись ей увидеть, как вас обуревает желание при первых ударах грома покончить жизнь самоубийством, – сказал я.
Лорд Грей весело рассмеялся и, мгновенно приняв другой вид и тон, обратился к нашему кучеру:
– Погоняй лошадей, мне надо побыстрее быть в Кадисе.
– Да вот, Светильник не желает бежать.
– Какой светильник?
– Мой конь. У него мозоли на ногах. Но-о! Зато умеет и уважить.
– Как это?
– Сейчас расскажу. При встрече с ним Пелаитас приветствует его и спрашивает, как прошла поездка.
– Кто это Пелаитас?
– Скрипач в таверне Поэнко. Но-о! И вот попробуйте сейчас сказать моему коню: «Ты отдохнешь у Поэнко, а твой хозяин заправится маслинами и пропустит пару стаканчиков», – тут он так поскачет, что его ничем не остановишь, может и брешь пробить в стене Пуэрта-де-Тьерра.
Грей пообещал поднести вознице вина в таверне, и Светильник, едва услышав обещание, – хотите верьте, хотите нет – прибавил ходу.
– Теперь мы скоро будем на месте, – сказал англичанин. – Не понимаю, почему человек до сих пор не изобрел средства летать со скоростью ветра.
– В Кадисе вас дожидается красивая девушка. Может, даже не одна, а несколько.
– Одна-единственная. Остальные ничего не стоят. Сеньор де Арасели, ее душа необъятна, как это море. Никто не знает ее лучше, чем я, ведь с первого взгляда она кажется скромным цветком, затерянным в саду. Я открыл ее и отыскал в ней то, что не всякому дано понять. И вот для меня одного сверкают молнии ее глаз и бушует буря в ее груди… Она окружена чарующей тайной; ее сторожат, как пленницу в темнице, от этого моя любовь к ней еще пламеннее.
Если бы мой разум не властвовал над моими порывами, я бы схватил лорда Грея и кинул его в море… Вместо этого я задал ему тысячу вопросов и, пытаясь вызвать на откровенность, перечислил десятки имен, но больше не услышал от него ни единого слова. Разрешив мне на миг заглянуть в свое озаренное счастьем сердце, он умолк, его уста сомкнулись, как могила.
– Вы счастливы? – спросил я наконец моего спутника.
– В это мгновение – да, – ответил он.
Я снова испытал неодолимое желание швырнуть его в море.
