он жил, баня была необходимою принадлежностью»{65}.
Лейб-медик Александра III Н. А. Вельяминов вспоминал, что Царь никаких иностранных языков в своем обиходе не допускал и говорил по-французски только с Императрицей, но «плохо, как часто говорят именно русские»{66}. На сербском послании, присланном ему по-французски, Государь написал: «Отчего же по-французски, а не на русском языке? Как будто пишут для иностранцев, а мы с вами по-русски не понимаем»{67}.
Великая Княгиня Ольга Александровна рассказывала: «Моего отца называли мужицким Царём. Потому что он действительно понимал крестьян. Подобно Петру Великому, он не переносил помпезности и роскоши, у него были простые вкусы и, по его словам, он чувствовал себя особенно свободно, когда мог облачиться в простое крестьянское платье»{68}.
Характерна резолюция Императора Александра III на ходатайстве жены действительного статского советника католички Е. Фрибис продать бывшее подуховное имение либо лицу католического вероисповедания, либо местным крестьянам: «Согласен, но непременно, чтобы земля была продана крестьянам, а не лицам католического вероисповедания»{69}.
Императрица Мария Феодоровна обладала совсем другим характером. Общительная, временами могущая казаться легкомысленной, обожающая зрелища, балы, театры, увеселения, одевающаяся по последнему «писку» моды, она внешне была полной противоположностью своему Августейшему супругу.
Тем не менее они как нельзя лучше подходили друг к другу: могучий Царь-Миротворец удивительно гармонировал со своей миниатюрной женой. Когда они расставались, что случалось нечасто, то писали друг другу письма, полные самой нежной заботы и любви. Александр III признавался жене, что ему без неё «становится очень грустно», «душа пребывает в тоске»{70}. Императрица испытывала к мужу те же чувства: «Весь день я думала о Тебе с грустью и настоящей тоской. Мне Тебя страшно не хватает. А мысль о том, что Ты сейчас так одинок и печален в Гатчине, буквально всю меня переворачивает»{71}. Тяжёлая болезнь сына Георгия, к которой в 1894 г. присоединилась болезнь Супруга, заставляли Марию Феодоровну разрываться между ними. 10 мая 1894 г. Императрица писала Александру III: «Мой дорогой и любимый душка Саша! Это ужасно, что мы опять с Тобою расстались. Я так расстроена и не понимаю почему Ты не захотел поехать со мною! Это настоящий грех, потому что для меня покидать Тебя просто нестерпимо. ‹…› Разлука с Тобой мучительная для меня, мой любимый Саша. Я смотрела на Тебя, стоящего у коляски в тот момент, когда поезд трогался. Нужно было еще приветствовать массу людей, стоять и улыбаться. А на сердце у меня было так тяжело, так тяжело»{72}.
Но, будучи в самых сердечных отношениях с Императрицей Марией Феодоровной, Император Александр III никогда не допускал ее вмешательства в государственные и служебные дела, решительно пресекая с её стороны хотя
Шереметев С. Д., граф. Мемуары.
Вельяминов Н. А. Воспоминания об Императоре Александре III // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв.: Альманах. М.: Студия ТРИТЭ; Рос. Архив, 1994. С. 305. Т. V. С. 265.
Дневник В. Н. Ламздорфа за февраль 1892 г. // ГА РФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 34. Л. 55.
Лили Ден, Йен Воррес. Подлинная Царица. Последняя Великая Княгиня. Воспоминания очевидцев. СПб.: Издательский дом «Нева», 2003. С. 198.
Собственноручные Высочайшие резолюции и словесные Высочайшие повеления в Бозе почившего Императора Александра III по всеподданнейшим докладам ходатайств об оказании Монаршей милости. СПб, 1901. С. 17.
Боханов А. Н. Мария Федоровна. С. 281.
Императрица Мария Феодоровна – Императору Александру III 24 апреля 1892 г. // Император Александр III и Императрица Мария Феодоровна. Переписка: 1884–1894. Авт. – сост. А. Н. Боханов, Ю. В. Кудрина. М.: Русское слово, 2001. С. 217.
Императрица Мария Феодоровна – Императору Александру III 10 мая 1894 г. // Император Александр III и Императрица Мария Феодоровна. Переписка. С. 220.
