в обоз.
– А какого ты полка?
– Вологодского, ваше благородие.
Я искренно обрадовался, так как этот полк был одним из полков нашей дивизии, и принялся расспрашивать словоохотливого хохла о тех боях, в которых принимала участие наша дивизия во время моего отсутствия. Разговаривая, мы и не заметили, как уже подъезжали к фольварку С., где был расположен штаб корпуса. Это была богатая помещичья усадьба. Старинный красивый дом прятался за пушистыми пожелтевшими деревьями сада. Длинные амбары с низкими кирпичными стенами стояли по сторонам от шоссе. Среди поля уныло чернели несколько халупок с маленькими садиками. Под навесами были лошади, повозки; около одной халупы дымила походная кухня. Заметно было оживление: некоторые солдаты возились около кухни, другие ухаживали за лошадьми. Около поезда стояли несколько оседланных лошадей и человек пять казаков в черных высоких папахах. В доме был проведен полевой телефон. Длинные, тонкие шесты, на которых была подвешена телефонная проволока, тянулись ровной линией через поле и уходили вдаль.
Обоз свернул с шоссе на поле и остановился около одного амбара для разгрузки, а я вместе с Францем, взяв вещи, направился в штаб корпуса. Часовой у главного входа – рослый казак с обнаженной шашкой, ни слова не говоря, пропустил нас. Оставив Франца с вещами в прихожей, я вошел в приемную комнату. Обстановка комнаты носила следы богатства. Около стен стояли мягкие плюшевые кресла. У окна был большой круглый стол, заваленный теперь разными канцелярскими бумагами.
У стола стоял элегантный офицер и разбирал какие-то бумаги. Увидев меня, он отложил в сторону бумагу и, глядя на меня, небрежно уронил, несколько картавя:
– Я дежурный офицер штаба корпуса. Чем могу служить?
Я слегка поклонился и объяснил, что я после ранения возвращаюсь в свою часть. Офицер смерил меня немного пренебрежительным взглядом и проговорил, указывая величественным жестом на кресло.
– Будьте добры подождать, я отдам распоряжение дежурной подводе довезти вас до деревни Катовичи, где расположен обоз второго разряда вашего полка. Оттуда вы легко можете добраться до своей части.
Я поблагодарил и сел в кресло.
Тон этого элегантного офицера и пренебрежительный взгляд, которым он окинул мою невзрачную серую шинелишку и грубые походные сапоги, несколько раздражили меня. «Хорошо тебе тут звякать шпорами за двадцать верст от фронта в теплой, комфортабельной комнате и бросать пренебрежительные взгляды, – с досадой подумал я. – Посмотрел бы я, как бы ты держал себя под пулями и снарядами!» И впервые я увидел неизмеримую пропасть, которая существует между офицерами тыла и офицерами фронта.
Пока я размышлял таким образом, дежурный офицер взял телефонную трубку и нажал клапан. Телефон загудел точь-в-точь как рожок стрелочника на железной дороге. Затем, приставив трубку к уху, офицер заговорил тоном приказания:
