переместилась, и Тим увидел вытянутые туфли змеиной кожи, отливающие бордовым.
– Я… – протянул он, но слова не находились, а может, и не продавливались сквозь стянутое спазмом горло. В ушах стоял шум.
– Посмотри на меня, Чага.
Он нерешительно пополз вверх взглядом. Совершенно гладкие, шелковистой ткани брюки, падающие заломом на ботинки, сияющая золотом и причудливо изогнутая пряжка ремня. А выше – рубаха в тон ботинкам, со странными широкими манжетами и крошечными пуговицами, формой и цветом напоминающие почерневшие от крови ушные раковины.
От дикого вычурного наряда затошнило, словно он таил намек и угрозу.
Иногда Тим ненавидел царившие на Земле гуманизм, законность и защиту всяческих, в том числе инопланетных прав.
Последним мучительным рывком он посмотрел Ирту в глаза – единственное, что выдавало нечеловеческую суть изоморфа. Без цвета. Белесая бездна с красной каемкой вокруг круга радужки. В странной белизне отражалось совсем немногое: голод, ярость, сытость и любопытство.
– Сообрази хоть «здравствуй», наконец, – нетерпеливо протянул план-тиморф и повел широкими плечами. В его движениях была плавность и сила хищника.
– Здравствуй… те. Вы великолепно выглядите, Хо…
Тим из последних сил оборвал позорное слово. Ирт нахмурился и вцепился в него взглядом.
– Ты скучал? – проговорил Ирт с любопытством. – Мучился без меня?
Тим в одно движение обхватил себя руками. Его затрясло, как от враз накатившей ломки. Интерком окончательно взъярился, исходя на бешеное красное мигание. Под взглядом плантиморфа Чага мог говорить только правду, поэтому несколько раз судорожно кивнул.
Он думал, что сдохнет без Хозяина, стремился вернуться, очнувшись, после спасательной капсулы.
– Я знал это, моя зверушка, – Ирт коснулся горячими пальцами его щеки и на мгновение задумался.
– На земном наречии зверушка и Чага – очень точные слова по отношении к тебе, не правда ли? – плантиморф раздвинул губы, обнажая совершенно белоснежные клыки. – Хотя я всегда это знал.
Оставалось только кивнуть. Хотя чага – грибная плесень на дереве, никак не могла называться на Земле зверушкой. А для платиноморфа – могла. Ирт вытащил это слово вместе с языком из разума Тима, но понимал и использовал его как житель Орфорта. Так использовал и самого Тима.
Пусть он сделает это. Пусть он скорее сделает это.
– Я знал, что ты мучаешься. Поэтому и приехал. Ведь ты знаешь, что я о тебе беспокоюсь, – и он потянулся к Тиму, коснулся широкими губами виска.
– Да, знаю, – сразу согласился он.
– Нам же не нужно твое силовое поле?
– Нет, не нужно, – замотал Тим в ответ головой, уже не думая о причине, что привела его сюда, подчиняясь памяти крови, которая требовала своего. – Пожалуйста, пожалуйста…
– Ну… если ты просишь… Но не будем портить твой бравый капитанский наряд,
