и завтра ты будешь пресмыкаться передо мной, вымаливая прощение, и возможно, я прощу тебя.
– Господин Элфволд был бы жив, если бы у тебя была хоть капля мозгов, – не унимался он.
Мои люди закричали на него и зашикали, но я всех перекричал:
– Ко мне, на колени!
Он лишь сплюнул в мою сторону. В зале поднялся страшный шум. Люди Беорнота громкими воплями поддерживали Ситрика, мои же смотрели на все это в полнейшем ужасе.
– Дайте им мечи! – предложил кто-то.
Ситрик поднял руку.
– Дайте мне оружие! – заорал он.
Я шагнул к нему, но меня остановил Беорнот, дрожащими пальцами ухватив за рукав.
– Только не в моем доме, господин Утред, – сказал он, – только не здесь. – Он с трудом поднялся на ноги. Чтобы выпрямиться, ему пришлось одной рукой опереться на край стола. Другой же он указал на Ситрика. – Уведите его!
– Держись от меня подальше! – крикнул я ему. – И прихвати с собой свою жену-потаскуху!
Ситрик попытался вырваться, но люди Беорнота крепко держали его. Он был сильно пьян, поэтому они просто выволокли его из зала под презрительные насмешки и колкости сторонников Беорнота. Беортсиг от души радовался моему унижению и хохотал. Отец сурово посмотрел на него и сел.
– Сожалею, – буркнул он.
– Это он завтра пожалеет, – мстительно произнес я.
На следующее утро Ситрика нигде не было, и я не спрашивал, где Беорнот спрятал его. Мы приготовились к отъезду, и старый олдермен, опираясь на двух своих людей, вышел провожать нас на двор.
– Боюсь, – сказал он, – что я умру раньше Альфреда.
– Надеюсь, ты проживешь много лет, – почтительно произнес я.
– Британия погрузится в страдания, когда Альфреда не станет, – продолжал старик. – Уверенность в завтрашнем дне умрет вместе с ним. – Он замолчал. Беорнот все еще был озадачен вчерашним инцидентом. У него на глазах один из моих людей оскорбил меня, а он помешал мне заслуженно наказать провинившегося. Все это разделяло нас, как тлеющие угли. Однако мы оба делали вид, будто ничего не случилось.
– Сын Альфреда – хороший человек, – заявил я.
– Эдуард молод, – сокрушенно проговорил Беорнот. – Никто не знает, каким он станет. – Он вздохнул. – Жизнь – это поэма без конца, – добавил он, – но я все же хотел бы услышать еще несколько строф, прежде чем умру. – Он покачал головой. – Эдуард не будет править.
Я улыбнулся:
– Возможно, он думает иначе.
– Таково пророчество, господин Утред, – совершенно серьезно сообщил он.
Я тут же насторожился:
– Пророчество?
– Есть одна колдунья, которая видит будущее.
– Эльфаделль? – уточнил я. – Ты видел ее?
– Беортсиг видел, – признался он, переведя взгляд на сына, который, услышав имя
