жертве. Фронт единения творит ужасные вещи, прикрываясь красивыми идеями, но мне не хочется обрести счастье, которое они обещают, такой ценой. Как можно мечтать о встрече с родными, когда сам забираешь отца у детей? Я понимаю чувства членов ФЕ, но для меня загадка, как можно оправдывать их методы.
Маргарет замолчала, переводя дух. Она уже немного пожалела о вспышке, ведь Рен высказал то, о чем думали многие. Ненависть к Сенату, официально закрывшему разломы и провозгласившему отказ от любых попыток объединения мира, и спустя много лет была крепка в народе. Открыто высказывать недовольство никто не решался, боясь мгновенной кары, потому действия Фронта единения вызвали отклик у многих. Чем больше становилась популярность Фронта единения, тем сильнее Маргарет хотелось, чтобы ее муж оказался рядом. До разлома Президент и его сторонники были единственной силой, способной противостоять разношерстной политической клике, составлявшей теперь подавляющую часть Сената. К величайшему сожалению, судьба забросила его на другую сторону. В отсутствие Кристиана Антрейта главным развлечением власть имущих стала постоянная борьба за сферы влияния, а вовсе не поиск путей возвращения прежнего мира. Единственное, в чем нынешние правители во главе с Августом Бертрамом выступали единым фронтом, была охота на инакомыслящих, в последние годы приобретшая поистине пугающие масштабы.
– Ты права, – Рен мягко коснулся руки матери, понуро опустившей голову, – Сама знаешь, я с утра редко бываю в духе, и могу говорить довольно злые вещи, не подумав. Ты права, конечно же. Методы Фронта ничем не лучше методов Сената.
«И ты никогда не узнаешь, что я состою в его членах, – решительно подумал он, наблюдая, как светлеет при последних словах лицо матери, – Даже, если наш план удастся, даже если ради этого мне придется перебить всех в ФЕ, ты никогда не узнаешь, что я сделал ради нашей семьи. Я не позволю этому разбить тебе сердце».
Утренний разговор продолжал беспокоить Рена, даже когда он давно покинул дом и прибыл в доки. Большинство товарищей по Фронту уже собрались, включая Викторию, и теперь ждали появления босса.
– Твоя почтительность перед старшими просто не знает границ, – прокомментировала Виктория позднее появление, – Еще больше опоздать не мог? Вечно ты появляешься в самый неподходящий момент.
Рен не удостоил ее ответом и отошел подальше в тень, поприветствовав собратьев по оружию коротким кивком. Он являлся одним из самых старых членов ФЕ, но по-настоящему из всех присутствующих сошелся только с Викторией. Те из Фронта, кто дослужился доучастия в принятии решений, относились к нему с изрядной долей уважения, но держаться старались отстранено. Рен, если сам того не хотел, не производил впечатления человека, с которым легко разговориться. За холодность во Фронте его не слишком любили, но более ценного приобретения для организации представить было трудно. Происхождение и оставшиеся со старых времен связи открывали молодому Антрейту дорогу в места, куда остальным путь был заказан, а ненависть
