радостно воскликнул он, быстрым шагом подходя ближе. – Где пропадал? Спасибо, что пса нашего отыскали, Войцех Лешкович. Неуж до Дальней Гати добрался? Вот уж не думал, что так далеко ушел.
Войцех ловко спрятал нож в сапог, но все еще крепко держал собаку за загривок. Прошка заскулил жалобно, кося на Илария темным глазом.
– Любимец покойного князя, – улыбнулся Иларий. – Что ж вы сами-то его держите?
Иларий кивнул слуге, который теперь сгорал от стыда и унижения, бормоча, что «не признал княжеского любимца, уж давненько пропал». Плешивый брехун накинул на шею Прошке веревку. Только после этого Войцех разжал железные пальцы.
Проха не стал дожидаться особого приглашения. Человек в коричневом плаще не должен был далеко уйти. Если догнать, можно выведать, где хозяйка. Белый пес уж тут крутится. Видно, дело ему тут, а все знают, каково дело у Безносой. Душу пришла забрать. И пусть забирает, да только не Прошкину. Проха хозяйку отыщет.
Пес рванулся в сторону с оглушительным лаем. Слуга прянул в другую и, разъехавшись на свежем навозе, свалился, угодив задом в кучу конских яблок. Иларий расхохотался. Мгновение спустя к нему присоединились и медвежий князь с сыном.
– Я поймаю, – пообещал Иларий, двинувшись за сбежавшим негодником.
– Верно ли, ваш пес? – переспросил Войцех хмуро.
– Верно. Большой любитель под лавками прятаться. Сколько раз от князя Казимежа получал за свою привычку, а все лезет. Напугал вас Проходимец?
– Меня? – тут уж Войцех расхохотался в полный голос. – Меня – вашей паршивой брехливой шубой?
Иларий понял, что сказал лишнего. Поклонился до земли, прося прощения, каясь, что в словах неловок. Войцех простил, и манус быстрым шагом двинулся вслед за собакой.
Прошка бежал. Уворачиваясь от лошадиных копыт, он вился вокруг дома, думая, как попасть внутрь. Запах гордого человека обрывался у двери. Значит, в терем вошел, не иначе.
Наконец какая-то служанка выглянула во двор, и Проходимка шустро юркнул ей под ноги, едва не сбив девку с ног.
– Фу ты, кобель лохматый, – охнула та. Оглядевшись, позвала: – Госпожа Катаржина! Народу много.
Каська, закутанная в платок, мелкими шажками пересекла двор, зыркнула на девку грозно.
– Пусти, а уж там я сама.
Прошка рванул вперед. Всюду были люди. Сновали девки и парни с блюдами, кувшинами, ворохами свежего хрустящего белья. Белье плыло в сторону кухни, откуда манили к себе жареный кабанчик и запеченные потрошки. Проха пристроился под грудой белья и, семеня пыльными лапами, двинулся с девками. Те хоть и делали вид, что спешат, а сильно не торопились.
– В котором часу на камень-то поведут? – зашептала одна из служанок, краснощекая, с толстой косой почти до пят. Проха видел ее из-под белья.
– За обед, верно. Неуж на голодную пойдут, – ответила другая и дернула на ходу ногой. Решила, какое-то из полотенец упало и по полу волочится. Прошка обиженно
