не станет вмешиваться в его дела. К сожалению, его надеждам не суждено было сбыться. Акаме с самого начала не понравились методы управления Миками; он делал ему замечания при любой возможности. Так, Акама критиковал Миками за «пораженчество» и компромиссы. Он считал, что «связь» Миками с уголовным розыском свидетельствует о его косности и нежелании меняться. Миками пришел в замешательство. Акама уверял, что ему нужен сильный, жесткий директор по связям с прессой. Миками вел себя соответствующим образом, при этом старался грамотно использовать свои связи с уголовным розыском. Его политика приносила плоды. Что же не нравилось Акаме? Как-то, собравшись с духом, Миками обратился к Акаме напрямую. Сказал, что считает важным непосредственно общаться с детективами, узнавать о том, какие дела сейчас в работе, чтобы получить возможность влиять на представителей прессы.
Ответ Акамы оказался совершенно неожиданным:
– Миками, выбросьте это из головы. Если допустить вас к материалам дел, вы еще, чего доброго, выболтаете что-нибудь секретное на пресс-конференции. А вот если вы не будете в курсе дела, вы ничего не сможете сказать… Верно?
Миками был потрясен. Так вот оно что! Акаме нужно было чучело с каменной физиономией. Акама хотел подчинить себе СМИ, а не наладить с ними отношения. Он ненавидел представителей прессы.
Миками совсем не хотелось сдаваться. Если он будет слепо повиноваться приказам Акамы, управление по связям со СМИ будет отброшено на двадцать лет назад. Он чувствовал, что его реформы начинают действовать – их нужно продвигать дальше. Нельзя допустить, чтобы все его замыслы были погублены. Он сам удивился, насколько близко к сердцу принял все происходящее… Наверное, все дело в том, что он ощутил на себе дуновение ветра из внешнего мира. Как будто мощная стена отделяла полицию от общественности, а управление по связям со СМИ было единственным окошком, способным хотя бы чуть-чуть приоткрываться наружу. Конечно, и журналисты часто демонстрировали ограниченность или предубеждение, но, если закрыть окошко изнутри, полиция окажется полностью отрезанной от внешнего мира.
Миками понял: если он подчинится и станет играть роль чучела, как того хочет администрация, изменит самому себе. В то же время он не считал себя дураком, способным пойти против начальника, от которого зависят многие кадровые решения. Ведь вместо того, чтобы вернуть Миками в уголовный розыск, как было обещано, через несколько лет, его могут заслать в какой-нибудь заброшенный участок в горах, где о нем скоро все забудут. С другой стороны, если в будущем он все же вернется в уголовный розыск, то, что он противостоял самому директору административного департамента – второму по значимости человеку в полицейском управлении всей префектуры, – будет достаточно, чтобы оправдать его в «повторной судимости», и даже более того.
И Миками стал сопротивляться, правда с величайшей осторожностью.
