побежал к Лао Цзэну в деревню Цзэнцзячжуан. Свою сестрицу он застал на кухне за стряпней. Тут-то он и пересказал ей в мельчайших подробностях весь разговор с Лао Хэ. Едва Лао Кун ушел, его сестра тут же отложила свой черпак и побежала пересказывать этот разговор Лао Цзэну. Передаваясь из уст в уста, многие слова из этого рассказа успели преобразиться. Изначально Ян Байшунь жаловался на жену своего наставника, в то время как самого наставника он даже не упоминал. Однако теперь до ушей Лао Цзэна дошла совершенно другая информация – оказалось, что Ян Байшунь во всем винил именно его. Он якобы рассказывал, как хитро и несправедливо обходится с ним Лао Цзэн: мало того что жалеет для него комнаты, так еще и обделяет потрохами. Вечером двадцать шестого числа последнего лунного месяца Ян Байшунь, как обычно, вернулся в дом Лао Цзэна с кадкой потрохов. Поставив ношу на пол, он стал ждать хозяйку, чтобы передать ей выручку и получить свою долю потрохов. К его удивлению, хозяйка к нему не вышла, вместо этого из своей комнаты его позвал Лао Цзэн:
– Байшунь, поди-ка сюда.
Ян Байшунь прошел к наставнику. Тот по-прежнему лежал, а подле него стояла хозяйка. Тут Лао Цзэн начал свой допрос:
– Байшунь, хочу задать тебе один вопрос. Скоро будет год, как ты работаешь у меня, скажи, как я к тебе отношусь?
Почуяв неладное, Ян Байшунь поторопился ответить:
– Вы, наставник, меня не обижаете.
Лао Цзэн звонко выбил трубку о край лежанки и продолжил:
– А что ты сказал Лао Хэ из деревни Хэцзячжуан? Сказал, что я тебя притесняю. Вот и расскажи мне сегодня, в чем именно я тебя притесняю? Я тогда исправлюсь.
Ян Байшунь разом смутился, он понял, что грядет скандал, и поспешно ответил:
– Наставник, я такого не говорил, не слушайте эти сплетни.
Лао Цзэн хлопнул рукой о край лежанки:
– Как же так? Все уж про это судачат, а ты заверяешь, что не говорил. Хочешь вырасти в моих глазах, лучше говори все как было, а начнешь юлить – пощады не жди! Ты вспомни, в каком ты был положении, когда пришел ко мне. Кем был и кем стал. Я, пожалуй, пошлю завтра за цирюльником Лао Паем, чтобы он помог вспомнить!
Ян Байшунь хотел было что-то объяснить, но Лао Цзэн распалялся все сильнее. Позеленев от злости, он вопрошал:
– Ты что же, полагаешь, что уже всему обучился? Думаешь, что я уже больше на ноги не встану? Я тридцать лет забивал свиней, и до сих пор ни один человек меня не хаял, а тут собственный ученик отплатил черной неблагодарностью, взял и засадил нож в спину! – С этими словами он зарядил себе две звонкие пощечины: – Не разбираюсь я в людях, сужу о них лишь по лицам. Так поделом же мне, твою мать!
Тут к нему подоспела хозяйка и схватила за руки:
– Ну что ты так разошелся, каким бы он подлецом ни был, но это все же твой собственный ученик. – Она повернулась к Ян Байшуню: –
