а потому частенько встречались в пути и с удовольствием общались. Вот и сейчас мужчины остановились и присели на перекур под ивами у реки. Пока курили, поделились последними новостями. Тут Лао Пай, заметив, что Лао Цзэн уже оброс, предложил:
– У меня еще осталась горячая вода, давай побрею тебя прямо здесь.
Лао Цзэн пощупал свои волосы:
– Обриться мне и вправду не мешало бы, но в Чжоуцзячжуане меня ждет Лао Чжоу, я должен забить его свинью. – Но, подумав, он все-таки согласился: – А хотя давай. Пока ты будешь меня брить, скотина поживет лишнюю минутку.
Тогда Лао Пай прямо на берегу организовал рабочее место, обернул шею Лао Цзэна полотенцем и вымыл ему голову. Подождав, когда стечет вода, Лао Пай поерошил ему волосы и взялся за бритву. И тут Лао Цзэн спросил:
– Лао Пай, мы ведь с тобой близкие друзья?
Лао Пай замер:
– Понятное дело.
– Пока мы тут с тобой наедине, я задам тебе один вопрос, а ты хочешь – отвечай, а нет – так и не надо.
– Ну, спрашивай.
– Во всей округе говорят, что ты боишься своей жены, но как по мне, так зря ты это делаешь.
Лицо Лао Пая пошло пятнами:
– Бабы есть бабы, с ними лучше не спорить, а то хуже будет.
– Я знаю, что несколько лет назад она тебя из-за одного промаха прищучила. Но я все-таки осмелюсь сказать, что короткая боль лучше длительной. А иначе тебе вовек воли не видать.
Лао Пай тяжело вздохнул:
– Да это я понимаю. Я бы уже давно ей устроил, да только коротко не получится.
– Почему? – спросил Лао Цзэн.
– Если к тебе претензий нет, тогда справиться с женой – плевое дело. Но она уже вкусила всю сладость своего положения, и теперь к ней не подобраться.
Лао Пай снова вздохнул:
– Да и пусть будет долгая боль, к тому же у нас ребенок. Вся проблема в том, что она может позволить себе быть такой несговорчивой.
– Доведись такое в моем доме, я бы попросту избил ее. Сразу бы стала как шелковая.
– Это было бы просто, если бы у нее никого не было, но у нее есть свой защитник.
– Кто?
– Братец ее родимый.
Старшего брата Лао Цай, что держал в поселке лавку с лекарственными травами, Лао Цзэн знал. Звали его Цай Баолинь, на левой щеке у него висела большая бородавка. Он отличался бойким языком и никому никогда не уступал, постоянно доказывая свою правоту, такому, как говорится, палец в рот не клади.
– Едва мы повздорим, как жена тут же бежит искать защиты у старшего брата, а тот потом вызывает меня на разговор. Из одной проблемы он выудит десять, и по каждому вопросу у него имеются свои доводы. Вот и считай, если я с его сестрицей живу уже больше десяти лет, сколько накопилось таких разборок и доводов. Говорить я не мастак, по этой части мне его не переплюнуть.
Тяжело
