девочки выглядит странно. В родном Сухуме (тогда ещё Сухуми) грузинские дети, как правило, владеют русским, особенно те, кто учится в русских школах. Даже соседи городской девочки по двору, чьи родители приехали жить в Абхазию совсем недавно из Зугдидского района, или из Кутаиси и Сенаки (тогда Цхакая). Ломано, но быстро, соседи осваивают русский, чему немало способствуют дворовые игры, в которых городская девочка уверенно чувствует себя лидером, поскольку старше остальных по возрасту, к тому же её голова всегда полна игровых сюжетов.
«Как можно совсем не говорить по-русски? – думает городская девочка, глядя на грузинских детей в лагере. – Это же так неинтересно».
Русский язык – главный в жизни городской девочки. Он повсюду. И в библиотечных книгах, ведь мама городской девочки тогда ещё работает библиотекарем, а не учителем, как будет позже, и в городском дворе, и на улицах, и на набережной, где можно покушать мороженого в кафе гостиницы «Абхазия», именуемого в народе по-своему, «Под Абхазией», и на загородных дорогах, и в рейсовых автобусах и электричках. И хотя городская девочка часто слышит от мамы, что надо учить абхазский, она не обращает на это особенного внимания, поскольку владение родным языком ещё не успело войти в основную систему ценностей её находящегося на ранней стадии национального сознания. Да и сельские при общении с городской девочкой почему-то переходят на русский. На русском же общается с сёстрами и бабушка Тамара.
– Мама, почему вы не говорите с девочками по-абхазски? – часто слышит городская девочка полные скрытого возмущения вопросы мамы к бабушке Тамаре во время её кратких летних визитов из города. – Они всё лето в деревне, могли бы уже овладеть родным языком в совершенстве.
Бабушка на возмущения мамы обычно никак не реагирует. Разве что произнесёт для вида пару фраз на абхазском, обращаясь к внучкам, и вновь переходит на русский.
Какая разница, на каком языке говорят девочки. Вот, если бы они были мальчиками…
*
Жизнь в лагере подчинена строгому распорядку, удивляющему городскую девочку своей непривычной для неё демонстрацией коллективной вовлечённости в одно общее дело.
«Курадгеба, курадгеба! Пирвели разми вицвевт сасадилоши!" (Внимание, внимание, первому отряду пройти в столовую), периодически грохочет на грузинском усиленный динамиком женский голос и дети из Грузии группами и поодиночке направляются в сторону выстроенного неподалёку от остатков крепостной стены здания. Затем в динамиках грохочет голос, приглашающий уже на русском. Вскоре на всей территории наступает относительная тишина, сменяющаяся на практически полную во время «тихого часа».
Городской девочке ужасно хочется ходить в столовую вместе со всеми, и вообще, ходить, как и они, в пионерских галстуках, и жить в маленьких домиках с остроугольными крышами. Однако самое понятие «пионерский лагерь» в семейном лексиконе отсутствует напрочь, и не только по-малолетству сестёр, а в принципе.
