не видел и не слышал ее, он не разговаривал со своей любимой мамочкой. На всякий случай, Светлана Васильевна поставила стакан с водой, и положила таблетки, на маленький комод, рядом с кроватью Николая. Приготовив, по-быстрому, омлет и поджарив тонкие ломтики бекона, оставила еду Коле, рядом с лекарством.
Когда Светлана Васильевна вернулась с работы, ее маленький ребенок лежал все так же, как и прежде, словно за все это время он ни разу не пошевелился. «Как быстро летят годы, мой Коленька влюбился, но страшно – она бросила его…». Надо было что-то делать – но что? Светлана Васильевна, закрывшись на кухне, звонила своей подруге. Они долго обсуждали происходящее с Николаем, говоря о первой любви, и как все изменились, а в их времена было все иначе.
«Так и сделаем – позовем на выходные Ирину с дочкой – Катенька красивая и веселая, уж точно сын отвлечется. Глядишь, и с Ириной породнимся».
Утром, лишь мама скрылась за дверью, Николай прошел в ванную комнату. Струи теплой воды ударялись по акриловому дну, они наполняли белое судно чистоты, дыханием влаги. Решение было бесповоротным – не сомкнув глаз, всю ночь Николай обдумывал его. Он достал упаковку лезвий для бритвенного станка (мама подарила его Коле на «день защитника отечества», но воспользоваться он не успел – на гладком лице выступил, лишь легкий пушек, словно оперение у цыпленка), вынув из тонкой коробочки стальное полотно для мужчин, Коля полез в ванну. Снимать плавки, он не захотел, Николай представить себе не мог, как его могут увидеть без одежды – это же стыд.
Страшно, но надо доказать ей, что у такой сильной девушки может быть только сильный мужчина – такой, как он. По запястью, будто наждачная бумага, оцарапала лезвие. Раскроив кожу, острый металл разорвал сухожилья, кисть стала не послушной, и упала на дно ванны.
Николай не чего не чувствовал, а думал что будет больно, но все иначе – лишь хотелось спать. Перед лицом был фантом Ольги, сошедший с одной из фотографий: она была в синем пальто, подложив руки под свой подбородок, задумчиво смотрела на Николая. Ее глаза были необыкновенно красивы, сияя ярким голубым цветом – два чистейших сапфира с маленькой черной точкой. «Мой малыш – я люблю тебя» – думал он. Глаза Николая сами закрылись. Теплая вода ласкала кожу убаюкивая тело, а в голове бегали мысли: «зачем, ведь все назовут меня трусом и слабаком, а она – она не когда не узнает его, и что потом? – Потом он умрет, и все – для чего тогда все это?
Да и не должна она ему не чего, она же не обещалась перед ним». После Коля подумал о маме – как же она останется без сына, даже такого труса, как он – нет, так нельзя – он должен жить ради любимой мамочки.
Силы совсем отпустили его. Он напрягся, чуть-чуть, еще чуть-чуть и веки открылись. Сколько Николай пролежал в ванной – он не знал. Снова отключили свет, но маленькое окошко под потолком, ведущее на кухни, кое-как озаряло комнатку.
Николай
