больше деваться некуда.
– Я уверен, что среди чертей найдутся благоразумные, они не позволят совершиться беззаконию, наверняка кто-то из них тебя любит.
– Никто не любит, – мурлыкнул кот, ему не хотелось обнадеживать Соловья, да и себе лгать тоже не хотелось.
– Ну, симпатизирует, ведь есть же такие.
Кот промолчал, но по его виду было понятно, что таких там тоже немного, а может быть, ни одного нет.
Соловей не стал продолжать, чтобы оставалась какая-то надежда на то, что не все так отвратительно плохо, как кажется. Баюн мог заблуждаться, а любовь так далеко запрятана, что до нее не сразу докопаешься, а если даже и нет, они могут полюбить его вот теперь, любовь ведь рождается порой внезапно.
Больше всего тревожило Соловья то, что прошло много времени, они могли просто опоздать, ведь в мире все течет и изменяется, а опоздавшие просто остаются на его обочине, ну в данном случае в дремучем лесу. И если сам Соловей к этому давно привык, то для своего любимого кота он вовсе не хотел такой участи, Баюн создан для заповедного леса, он должен оставаться вы центре внимания, одиночество – это не его удел.
И надо сказать, что все оправдалось очень скоро, и слова кота о том, что у него нет соратников среди чертей, и опасения самого Соловья.
Черти встретили их агрессивно:
– Кого это ты к нам ведешь, хочешь навязать нам какого-то чужого кота, у нас свой Баюн есть, нам чужого не надо, но и своего не от дадим.
– Он был когда-то чужой, согласен, – наступал Соловей, но потом, когда сбежал из дворца, разве он своим не стал?
– Стал, конечно, но вот наш Баюн
Они дружно показали пальцами на Захара, восседавшего на пне в своем синем обличие.
Соловей даже присвистнул, как только увидел его, теперь он был похож на настоящего Баюна еще меньше, и ничего удивительного, окрас и форма делает всех одинаковыми.
Но черти его не слушали, и слушать не собирались.
– Да посмотрите на это чудовище, разве у Баюна хватило бы фантазии окраситься в синий цвет – это же только для дикаря из Пекла, возможно.
Кот зашипел так яростно, что Соловей решил его пока не злить, дикарь, он и есть дикарь, тут воздействовать на него должны другие, более опытные, мудрые, готовые вести с ним переговоры.
– Голубой он еще лучше стал, никто его не заменит, – со всех сторон на разные лады повторяли черти.
Соловей должен был признать, что попытка оказалась неудачной. Но еще не вечер, все может перемениться в один миг, как там говорил один мудрый воевода: проиграно сражение, а не война. Уж войну они не проиграют, Соловей не позволит это сделать какому-то безродному коту и чертям, если надо Балду из-под земли достанет, тем более что тот вовсе не так далеко пока. А тогда они посмотрят, как черти запоют.
Кажется, он крикнул это вслух, потому что при упоминании
