лазоревые глаза были спокойны.
Мишель не стал спрашивать, почему сэр Николас не вернулся в Британию:
– Понятно, что он собирался остаться во льдах. Он опытный моряк. Если бы с кораблем что-то случилось, он дошел бы до Грютвикена даже на шлюпке. Он исполнил свою мечту, ценой несчастья других людей, ценой сиротства Стивена и Констанцы… – Мишель прикусил язык. Ворону шел восьмой десяток:
– Не мне его учить, я для него мальчишка. Неизвестно, где сейчас Стивен, и Констанца. Они привыкли считать отца мертвым. Он, конечно, отпетый эгоист… – получив палку, Мишель прошелся туда-сюда:
– Спасибо, дядя Николас… – шкура, загораживающая вход в палатку, колыхалась под легким ветром:
– Она сказала, что не может быть со мной, но ничего не объяснила, и ушла. Я видел, что она плакала… – Мишель не думал о шрамах, на лице жены:
– Если она беспокоится, о том, как она выглядит, то это чушь. Хорош я был бы муж, обращающий внимание на такие вещи. Я обещал, у алтаря, всегда о ней заботиться, всегда оберегать. Ради меня она прошла долиной смертной тени. Она добралась до Антарктиды, хотела меня спасти… – Мишель опять посмотрел на палатку:
– Лаура никогда не поступила бы так, как дядя Николас. Она мать, у нее ребенок. Она сильный человек, и не спрячется от собственного сына. Но от меня она убежала… – Мишель напомнил себе, что жене сейчас тяжелее:
– Надо ей цветов сорвать. Желтеньких… – он, невольно, улыбнулся, – других здесь все равно нет. Сейчас и сорву… – опираясь на палку, наклонившись, он подхватил старый пузырек, аптечного стекла. Собака, разнежившись на солнце, улеглась на бок:
– Значит, собаки источник стороной обходят… – Мишель поболтал пузырьком, – вы правильно делали, что не купались в нем, дядя Николас… – Ворон показал горячий родник, где, как он выражался, грелись кости:
– Твое колено в порядок придет, – пообещал ему дядя, – но от шрамов Лауры такая вода не помогает… – Мишель знал, что поможет жене:
– Сейчас я этим займусь, – он поймал себя на улыбке, – но сначала цветы… – маслянистая вода оставляла след на стенках пузырька:
– Источник, где я собираюсь колено лечить, тоже минеральный, но безопасный… – от воды в роднике пахло сероводородом, – но это, совсем другое… – Мишель узнал оттенок желтого цвета:
– Раньше смолку использовали для приготовления красок. В восемнадцатом веке ей расписывали фарфор, фаянс. В Лувре хранились такие сервизы. Смолку добывали в Судетских горах… – Мишель, аккуратно, потушил окурок о камень:
– Ваша покойная теща, сэр Николас, герцогиня Экзетер, много занималась этим минералом. Поэтому она и умерла. Впрочем, в те времена еще не знали причин ее болезни… – Мишель бросил пузырек в догорающий костер.
Над южным хребтом, между вершинами двух вулканов, поднималась бледная луна:
– В роднике
