уходит в трубу. Да ещё стену греет, через которую она проходит. На лежанке чистый войлок.
От исчезнувшего постояльца не осталось ни единого следа.
Злат заглянул в лампу, стоявшую на столе – пустая.
– Ты масло заправляла?
Сарабай перевёл. Оказалось, что девушка буквально накануне проверяла. Масла оставалось почти на сутки. Получалось, что столько времени она и горела. Значит постоялец покинул свою последнюю обитель при её свете. А непогашенный фитиль так и горел всю ночь, пока не кончилось масло.
– Замок пропал?
Хозяин отрицательно качнул головой:
– На столе лежал.
– А говоришь ничего не трогали. Что ещё поменяли?
– Больше ничего. Клянусь!
Комната действительно была очень надёжной. Гостевой дом был сложен из сушёного на солнце кирпича, а вот пристрой сделали из самого лучшего обожжённого. В Сарае с его дороговизной дров такой встречался нечасто. Шёл, обычно туда, где его ничем было не заменить. «Колодцы, например, выкладывать» – подумалось Злату. Зачем понадобилось тратить их на постройку? Видно и впрямь замышлялось всё сразу под надёжное хранилище. Вон и кладка на известковом растворе. Поди на яйцах замешивали.
Зато потайное отверстие в такой стене не укроешь – сразу будет заметно. Пол тоже глиняный.
Засов и петли наиб даже смотреть не стал. Только провёл ладонью по лежащей у входа двери и сказал:
– Вешайте на место.
После чего с удовольствием вернулся к грошочку с требухой. Ну и липовому ковшу с горячей медовухой, конечно. Его весёлое настроение сразу напрягло хозяина. Злат же блаженно улыбаясь наслаждался кушаньем и нетерпеливым беспокойством Сарабая. С удовлетворением отодвинув пустой ковш, повертел в руках замок от двери, который ему принесли, прикинул его на вес:
– Тяжёлая штучка, – усмехнулся недобро, – Таким и убить можно.
Сарабай сглотнул слюну.
– Зря ты его забрал, – посочувствовал наиб, – Им ведь запросто могли человека по голове стукнуть. А твои слуги могли кровь стереть. По нерадению.
Он выдержал паузу и добавил:
– Или по умыслу.
После чего поднял глаза на Сарабая:
– Помню твою харчевню на большом базаре. Эх времена были! Я тогда простым битакчи был. Помнишь?
Хозяин радостно кивнул.
– А вот уважал ты меня больше, хоть теперь я и наиб самого сарайского эмира. Теперь вот вижу ты и забыл какую я похлёбку любил. Тогда чесноку не жалел.
Старый мясник оказался быть готовым вынести что угодно, только не неуважительный отзыв о своей похлёбке:
– Так я нарочно велел чесноку поменьше класть. Говорю, Хрисанф ибн Мисаил – большой человек, ему к самому эмиру на доклад идти. Чтоб духа дурного не было.
Злат только руками развёл:
– Вон он что. Даже родителя моего покойного как звали помнишь.
