чувственности. Они хотели друг друга и получали друг друга на волнах неукротимой и оголтелой страсти. Видавший виды матрас никогда не ощущал на себе таких смелых соблазнительных кульбитов, отчаянных опрокидываний и переворачиваний, никогда не слышал таких раздирающих от похоти стонов и таких обоюдных вожделенных тирад с хриплыми словоизвержениями:
– Я хочу тебя ещё!
Радужные брызги солнечных лучей, нахально ворвавшихся в давно немытое окно, приподняли Леонида с матраса. Он долго рассматривал соблазнительную фигуру лежащей рядом обнажённой Илги. Он беспардонно всматривался во все обольстительные округлости, сексапильные выступы и зовущие впадины её притягательного и лакомого тела, пока не увидел, что стенные ходики показывают восемь утра. Леонид вспомнил, что самолёт с его группой улетает в полдень, вспомнил, что никого даже не предупредил о своём внезапном бегстве и его, наверное, разыскивают. Но всё это было суетным по сравнению с сегодняшней ночью и этой лежащей рядом утренней прелестной натурой. Время до отлёта ещё было. Он осторожно прикоснулся к Илге и, разбудив, нежно поцеловал во вкусные и податливые губы.
Уже через четверть часа, быстро собравшись, они, почти не разговаривая, пили кофе в каком-то маленьком бистро, а ещё через час красный «Москвич» резко притормозил у здания рижского аэровокзала.
– Илга, дорогая, – негромко проговорил Леонид, когда они вышли из машины, – я тебя очень люблю, скажи только, это мой ребёнок?
Она, вытирая выступившие слёзы, устало прошептала:
– Нет, Лёнчик, это мой ребёнок. Прощай! Я буду о тебе помнить. Не забывай меня. Это и есть момент истины, о котором ты спрашивал вчера. Больше этого момента не будет. Никогда!
Глава 3
Первый блин
В Томске в зале для прилетевших пассажиров среди встречающих Леонид заметил Светлану. Вообще говоря, это был нонсенс, полная неожиданность или даже сюрприз. Особенно в момент, когда она подбежала к нему и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в губы. Этот символический сибирский поцелуй, разумеется, мало походил на французское прикосновение Илги, но Леониду было приятно. Светлана, взяв его под руку, внимательно посмотрела ему в глаза и, улыбнувшись, спросила:
– Ну что, Лёня, много женщин у тебя там было? А то выглядишь ты каким-то особо одухотворённым и обласканным.
Леонид вздрогнул, подумав про себя:
– Что за наваждение? Как она могла догадаться? Ведь не написано на мне, чем я там занимался.
Взяв себя в руки и чуть успокоившись, он сам же себе и ответил:
– Говорят, что в женских мозговых извилинах есть какой-то природный датчик, который каким-то непонятным образом то ли по запахам, исходящим от мужчины, то ли по звукам его речи безошибочно определяет факт измены. Может, поэтому Света, как никогда ранее, поцеловала его.
Вслух же он шутливо произнёс:
