вообще птичьи. Так уверяют бывалые люди, те самые, кому ведомы тайные знания. Простому люду кикимора и является попроще. То косматой тёткой в грязном рваном платье, то чёрным маленьким поросёнком.
Рассказывал один мой хороший знакомый. Как-то лёг он спать, а не спится. Час лежит, другой лежит, третий – одну и ту же думку мусолит. Сна ни в одном глазу. И вот на утре, почти рассвело уже, вдруг слышит: шебуршится кто-то на кухне. Ложками-вилками бряцает, шуршит в мусорном ведре.
Это сейчас мой приятель завёл собаку, а тогда совсем один жил. На кухне у него тараканы и те не держались. Забежит какой-нибудь случайный проходимец мимоходом от одних соседей к другим и то на час-другой. Не больше.
Знакомый мой – человек не робкого десятка. Потихоньку встал и на кухню. Чуть было не застукал на месте, да в прихожей скрипнула под ногой паркетина.
Тут же распахнулась дверь кухни, вывалился оттуда мохнатый чёрный поросенок и прямиком ему в ноги.
Взвизгнул, скользнул мимо и скрылся в ванной. Друга моего чуть не сковырнул на пол.
Я уже говорил, что того моего приятеля не скоро-то запугаешь. Взял он настольную лампу, вкрутил туда лампочку на полтыщи ватт, и обследовал с тем прожектором ванную комнату. Всё осмотрел. В каждый угол шваброй потыкал. И под ванной, и за ванной, и в стиральной машине под грязным бельём. Нигде и никого.
После того, он недели две по ночам прислушивался да приглядывался. По собственной квартире ходил как партизан-диверсант по тылам противника. Ничего больше не выслушал. Ни стуку, ни дрюку, ни поросячьего визгу. Видно, как и редкие тараканы, заглянул тот поросёнок проходом, на минутку.
Потом уже, много позднее, объяснили приятелю бывалые люди, что была то кикимора.
Беда, коль поселится у вас в комнатах этот зловредный дух. Уйдут из дома мир и покой. Будут ночами стучать по полу твёрдые босые пятки, шелестеть старые газеты под шкафом, звенеть посуда на кухне. И этак-то все ноченьки подряд; ни сна, ни отдыха. Хоть вон из дома беги.
Не приведи Господи оставить рядом с кикиморой на ночь неоконченное вязание. Любит она заниматься всяческим женским рукоделием, да толку-то. Не столько навяжет, сколько напутает. Правда ночь пройдет тихо и покойно, но уж утром…
Клубки окажутся распущены, нитки спутаны в узлы. Узлы те только ножницами и можно взять. Вся работа насмарку. Хоть сейчас выбрось, хоть погодя недельку. Всё одно пряжа пропала, нитки загублены. Уж лучше бы, право, бегала всю ночь, пятками стучала.
А вот домашней живности не любит кикимора. Не приживётся в доме ни кошка, ни собака, коль поселилась эта пакостливая нечисть. Тем ли, иным ли способом, но выдавит хвостатых из дому. А то и совсем со свету сживёт.
Особенно не выносит птиц. Тёмными ночами изводит несчастных тяжкими муками. Встанешь утром, а весь пол в комнате усыпан птичьими перьями. И твой любимый щегол или попугайчик лежит в клетке, задрав скрюченные лапки. Весь ощипанный. Наголо. Вот такая она, кикимора запечная.
