Возвращение. Часть 2. Избранное. Александр Димитриев

      Мой Петербург, я принял твою боль

      из темноты подземного тоннеля,

      где адский взрыв жизнь уносил с собой

      и истекал ты кровью от шрапнели,

      где смерть в вагоне вздыбила металл,

      ожогами обезобразив лица…

      У выживших я стук сердец считал

      в свято верил: жизнь твоя продлится

      не час, не день, а много долгих лет,

      чтоб правнуки детей не знали горя…

      Мой Петербург, ты не погибнешь, нет,

      насильственную смерть свою оспоря.

      Не преклонить твоих колен врагам

      и не сломить единства иноверцам.

      Доступное и нищим, и Богам,

      вслед за тобой моё взорвалось сердце…

      Не дописал, не долечил и что ж, —

      не вырастил, не смог и не достроил,

      не дослужил, не стал и не устроил, —

      за то, что не успел, теперь живёшь.

      Беспутен неуверенный апрель —

      потомок тихой мудрости январской,

      и зрелости предшественник бунтарской, —

      ноябрьского стона акварель.

      Седое небо падает в залив

      вслед за небрежно брошенным окурком.

      Последний шанс в прощаньи с Петербургом

      погас, невозвращенье отмолив.

      Никакие гражданские казни

      не заменят обычную совесть —

      уникальный природный заказник,

      там, где жизни слагается повесть,

      там, где судишь себя и поступки

      за Него, на Его же примере…

      Отчего же решенья так хрупки,

      или ты так нуждаешься в вере,

      как в яйце расписные скорлупки?..

      Вы любите «красивые» стихи?

      А я, представьте, Вами очарован,

      как от прочтенья этой «чепухи»

      Вас бьёт озноб в три четверти второго,

      и как горят сейчас Твои глаза,

      которые уже полузакрыты,

      а губы шепчут, и кати́т слеза

      на скованные чтением ланиты…

      И от чего всё? – От моих стихов