еллектуальной издательской системе Ridero
Часть тринадцатая
Дальний Восток, ноябрь 1947
Поселок Де-Кастри
В мраморном камине гудел огонь, уютно пахло кедровыми дровами. В зашторенные серебристой парчой окна билась метель. Две темноволосые девочки, в платьях итальянского кашемира, цвета спелого граната, возились на персидском ковре с искусно выточенными чурочками. Вокруг были разбросаны испачканные краской и карандашами листы, ярко раскрашенные, деревянные буквы французского алфавита. Игрушечные кролик и медведь привалились к стопке детских книг, британского и американского издания.
Одна из девочек, пыхтя, аккуратно выкладывала забор, из лакированных кирпичиков:
– Que tu as construit, Annette… – красивые губы, не тронутые помадой, улыбнулись. Девочка бойко пролепетала:
– Зону, maman… – высокий лоб, пересекла легкая морщинка. Дернув щекой, Роза вздохнула:
– Ты сама слышишь. Я их ограждаю от всего такого… – она повела рукой, – но они растут, и понимают все больше. Товарищ Соболев… – фамилию она сказала с французским прононсом, – предлагал мне щенка… – Роза скривилась:
– Собачки проверенные, товарищ Котова, за ваших девочек хоть кому горло перегрызут…
По ночам, из-за мощной ограды виллы, доносился лай немецких овчарок. Территорию патрулировали вооруженные наряды охранников.
В пяти километрах от стоявшей на утесе, над Татарским проливом, виллы, располагался поселок Де-Кастри, база для строительства будущего, Сахалинского тоннеля, гордости советской инженерии и техники:
– Страна голодает, а они тратят деньги на никому не нужные забавы. Отрапортовали в газетах, что товарищ Сталин, к годовщине революции, получит подарок от советских ученых, лучший в мире телевизор…
Телевизор, с гравировкой: «Товарищу Сталину от работников МГБ СССР», прошлой неделей отправился на транспортном самолете в Москву. Доктор Кроу презрительно подняла узкие ладони, в пятнах чертежной туши:
– Я умываю руки, как говорится. Вся техническая документация ушла с изделием. Если разобьется экран, или вообще что-то расстроится… – Констанца усмехнулась, – это не моя вина. В серийное производство они модель не пустят, слишком большая диагональ экрана. Для массовой реализации это дорого… – диагональ превышала метр.
Из гостиной слышалось шуршание. Доктор Кроу подключала второй из двух экземпляров телевизора. Позвонив в Москву, Роза, небрежно, сказала, что ей бы хотелось смотреть телепередачи. Сидя в обитом бархатом кресле, она покачивала носком туфли, бордового лака,
– В «Правде» сообщили, что в Москве открылось регулярное вещание. Товарищ Соболев мне перевел. Для изучения языка такое полезно, и мне, и девочкам…
Чекистская тварь, как Роза называла Эйтингона, согласился и с телевизором, и с уроками рисования, для малышек:
– Важно, чтобы они всесторонне развивались, – заметила Роза, – с ранних лет. Я уверена, что в Де-Кастри можно найти преподавательницу рисования…
Преподавательница рисования, в просторном, вольном, как говорили на зонах, платье, в шерстяной шали, устроившись на диване рядом с Розой, быстро набрасывала очертания ее лица.
Женщины говорили по-французски. Роза не беспокоилась о жучках:
– Можно не проверять помещения, – сказала она доктору Кроу, – мерзавец не осмеливается рисковать моим недовольством. Он знает, что я провела войну в подполье и разбираюсь в таких вещах… – строить передатчик, тем не менее, было рискованно.
Посещая комнату безопасной связи, владения полковника МГБ Соболева, начальника закрытого комплекса, Роза замечала несколько наглухо запертых дверей. Видела она и антенны, над крышей особняка. Доктору Кроу достаточно было один раз взглянуть на устройства:
– Здесь глушат посторонние радиоволны, – мрачно объяснила Констанца, – недаром твой радиоприемник ловит только советские передачи. Машина мощная, трофейная, она бы и Америку поймала. Я могу сделать передатчик, у меня есть доступ к деталям, но связисты сразу, все услышат… – пока им не стоило торопиться.
При визитах Розы к связистам товарищ Соболев, деликатно, покидал комнату, однако она не сомневалась, что Эйтингон, на Лубянке, записывает их разговоры. Роза сжала длинные пальцы:
– Он обещал прилететь к новому году, с хорошими новостями. Ответа на письмо мы не получили, но какой здесь может быть ответ… – покосившись через плечо Лючии, она услышала неожиданно страстный голос старшей дочери:
– Хочу, мама… – уцепившись за диван, Аннет потянула к себе карандаш Лючии:
– Обычно
