от внешнего мира, многие студенты тратили упомянутую Фростом «страсть» на секс, наркотики и алкоголь.
Джозеф Робинсон, мой новый преподаватель по гобою, выиграл стипендию Фулбрайта на изучение немецкого искусства, брал уроки у французского гобоиста Марселя Табюто, работал в симфоническом оркестре в Мобиле (Алабама) в 1966 году, потом перешел в симфонический оркестр Атланты – и наконец осел в Школе искусств Северной Каролины. Помимо этого, тридцатипятилетний Робинсон успел получить дипломы по английскому языку, экономике и связям с общественностью в колледже Дэвидсона и Принстонском университете.
Впустив меня в студию – подвальное помещение без окон, – Робинсон закрыл дверь, и начался наш первый с ним час наедине. Я мечтала продемонстрировать ему, на что способна, показать технику и навыки чтения с листа – после семи лет еженедельных занятий на пианино это была для меня полная ерунда. Я поставила на пюпитр моцартовский квартет для гобоя, но Робинсона куда сильнее интересовали мои трости и гаммы. Одетый в полиэстеровые слаксы и двухцветные ботинки, он сел за пластиковый стол и извлек несколько жутких звуков из моих тростей. Печально покачал головой:
– Для начала тебе надо научиться правильно дышать. Сыграй «ре», вот так вот, – комнату наполнил идеально чистый звук. Я попыталась повторить, но Робинсон уставился мне на грудь.
– Думаю, что твои легкие все еще растут. – Он тихонько фыркнул и присмотрелся к моей растущей груди повнимательнее. Затем прижал мою ладонь к своему животу, демонстрируя, как он приподнимается при вдохе.
– Прямо под ремнем, – объяснил он правильную технику дыхания. Мне казалось, что это не так, но, наверное, в этом и смысл индивидуальных уроков? К тому же он дал мне две своих трости, которые были идеальны.
После занятия я нашла репетирующую Одри. Я рассказала ей о своем уроке и о том, что физический контакт с учителем мне не понравился. Она сказала, что ее собственный преподаватель, Марк Попкин, демонстрировал технику дыхания, не прикасаясь к ней. Еще она сказала, что мое занятие было какое-то скучное – всего одна нота, пусть то так, то эдак, и что она собирается учить концерт Иоганна Непомука Гуммеля для фагота.
Мы с Одри спустились посмотреть на расписание оркестра, вывешенное на доске объявлений. Хотя мне было всего пятнадцать, я играла лучше некоторых из десяти гобоистов постарше, поэтому меня поставили играть на альтовом гобое – увеличенной версии гобоя с более низким звучанием – в увертюре Сэмюэла Барбера к «Школе злословия».
Поскольку Школа искусств Северной Каролины была одновременно школой и колледжем, оркестр тут был постарше, чем те, к которым я привыкла. Большинству музыкантов было чуть за двадцать, играли они свободно и уверенно. Мэриен, первая гобоистка колледжа, сыграла ля, чтобы остальные настроились – по традиции это делают именно гобоисты, потому что звук гобоя четкий и легко слышен. Венгерский
