пренебрегать этим. Хватит того, что я построил им бесплатную больницу.
Он никогда не кричал, но умел найти самую слабую сторону ее души, так что разговор тотчас замирал. Тоня до слез обижалась, убегала к себе, чувствуя, что сердце готово разорваться от стыда и несправедливости, смиренно сидела на корточках. И чаще всего первая приходила мириться, поскольку не могла перенести напряженной обстановки в доме. Это, как неубранная постель, раздражало ее эстетизм. Приближаясь к недовольному Крисницкому, Антонина сзади гладила его по волосам. Он охотно отвечал, оба примирительно улыбались. И времена этих примирений казались сладчайшими. Тоня не умела манипулировать обидой, укрощать, обрывать. Словом, искусством быть замужем она не овладела совсем.
Долго уговаривая мужа, лукавя и играя на его самомнении, Антонина добилась того, что он привел ее на одну из фабрик, которыми владел. Любопытство ее было удовлетворено, но с тех пор она не думала о муже как о благодетеле, а о государстве – как о справедливом университете с раз и навсегда отлаженной системой.
В огромном помещении с высоченным потолком одновременно трудились несколько сотен человек, худых нечистых подобий людей. Как заведенные, они выполняли однотипную работу, от которой свербело в голове и теле. Лучше было ни о чем не думать, и большинство трудящихся разучились уже это делать.
Тоня с Михаилом медленно продвигались меж рядов и дружественно улыбались. Некоторые рабочие благообразно тянули к хозяину руки, кое-кто пытался заговорить с ним. Но большинство стояли потупившись, исподлобья глядя на бар. Станки, производящие текстиль, трещали так громко, что Тоня не слышала почти ничего. Ее поразило то, что здесь, в этом неприятном помещении, было много детей. Разгоряченная атмосфера с испарением разных веществ не могла не сказаться на них – бледные лица с огромными глазами, под которыми залегли устрашающие круги. Хрупкие призрачные тела, высыпания на коже… далеко не все, что рассмотрела Тоня в то посещение. Что хуже – произвол помещиков, но близость со спасительной природой, близость, необходимая человеку для того, чтобы оставаться человеком или миграция в город, чтобы в поисках лучшей участи обрести сырые коморки в виде жилища, постоянную угрозу болезней, травмы от производства и малоприятный надзор мастеров?
– Это ты хотела увидеть? – тяжело и зло спросил Михаил у присмиревшей Тони, заметив ее реакцию.
Один мальчик во время снисхождения хозяев к низшим слоям засмотрелся на чистенькую барыню. Шанс встретить такую в трущобах, где ютилась семья его тетки, растущая с каждым годом, была призрачной, и он не обратил внимания, что станок с тканью продолжает двигаться. Его крошечная рука попала в мертвенно непоколебимые объятия, сталь вонзилась в пальцы, ломая их. Крик мальчика пересилил даже жужжание огромного павильона. Ребенка схватили несколько женщин, трудящихся неподалеку. Тоня, обомлев в первое мгновенье, бросилась на помощь.
Пока не явился доктор, она
