от освещения… Дать точное определение их цвету Тоня, как ни старалась, не могла, хотя это было ее любимой забавой. Мягкий тембр, плавные движения, ничего чрезмерного, вульгарного в речи, хоть она не походила на манеру изъяснения закаленных аристократов; но при этом едва скрываемое безразличие к тому, какое мнение он производит на окружающих. И еще что-то, что или задело ее, или заставило задуматься – почти прозрачный свет глубоких, словно неудовлетворенных действительностью глаз. Несколько отстраненный, что казалось странным при подобной общительности и чуть ли не страдальческий… Впрочем, ей могло показаться, хотя Антонина и верила в первые впечатления, которым суждено было поменяться еще не раз.
Тоня фантазировала, а Мишель и думать забыл о ней, предавшись после трапезы осматриванию парка и расспросам, бывает ли в здешних местах охота.
4
Прошло несколько дней. Михаил понимал, что время не терпит, и ему давно уже надо отбывать в столицу, иначе управляющие такого наворотят на фабриках, что расхлебывать повальное воровство и лень рабочих придется не один месяц. Но Тоня оказалась упрямее, чем он ожидал, и не намеревалась, несмотря на свою зажатость, капитулировать. Он изначально предполагал несколько иной исход – с чувством исполненного долга и не совсем чистой совести уехать, оставив невесту в счастливом предвкушении события, которое не только перевернет ее жизнь, но и, вполне возможно, явится началом конца счастью. Но кто в душистые майские дни 1860 года мог подумать о таких крайностях?
Совместное время они проводили в просторной комнате, в углу которой, как приклеенная, сидела Надежда Алексеевна – компаньонка, почти даже гувернантка Антонины. Федотов, прикрываясь делами, оставлял детей вместе, дабы «дать им возможность разузнать друг друга». Тоня каждую минуту пыталась проводить с Крисницким, выпытывала его пристрастия и узнавала вкусы, смущенно покусывая губы, если они в чем-то не соответствовали ее собственным.
Надежда Алексеевна была высохшей старой девой лет сорока пяти. Чтобы спасти ее отца от бесчестья, ее жених – офицер взял его вину на себя и в наказание был сослан на Кавказ, где быстро нашел вечный покой. Надежда страшно рассорилась с родными, и в твердой уверенности, что никогда больше не захочет их видеть, раз они согласились ради своего благополучия пожертвовать ее счастьем, пошла в чужой дом воспитывать детей. Ни словом не обмолвилась она о том, что скучает по родне. Целыми днями, если Тоня предпочитала проводить время с кем-нибудь другим, она сидела не шелохнувшись, не обращая внимания ни на кого и заняв руки шитьем.
– Какую силу духа надо иметь, чтобы решиться на такое, – доверительно сообщила Крисницкому Тоня, когда заметила его заинтересованный взгляд, направленный на Надежду.
– А вы бы смогли так? Ради мести и удовлетворения гордости отказаться от того немногого, что в мире доставляет радость? – спросил Михаил чуть насмешливо, со снисходительностью, которую
