не смс-ит», киару не торгуется…
– Давайте, – сказала я. И, поймав немного удивлённый взгляд, продолжила. – Давайте. Просите меня у Правительства. По своей воле я с Вами никуда не поеду.
Киару равнодушно пожал плечами, ещё пару минут мы провели молча, и, наконец, машина затормозила во дворе моего дома. Запомнил. Как он вообще так хорошо в нашем городе ориентируется?
– Прощайте, – сказала я, вылезая, и, каюсь, специально громко хлопнула дверью. Но это не помешало мне услышать:
– До встречи, Мария Романова, до встречи.
Глава 5. Маша делает глупости
Про альбом с набросками я вспомнила слишком поздно. Он остался там, в машине у киару, и самое унизительное, что все-все наброски посвящены как раз этому синеглазому негодяю. Ладно бы один-два в череде прочих, но нет же, я в своём каком-то странном помешательстве рисовала только эту инопланетную сволочь. О чём теперь дюже жалею. И это его мне хотелось заполучить в ухажёры? Чур меня, чур! Теперь мне хочется, чтобы он навсегда обо мне забыл, и самой забыть, хотя бы ненадолго, но не выходит – я представляю, как он смотрит наброски, как по его лицу расползается самодовольная ухмылка, и мне хочется взять альбом и отдубасить эту инопланетную физиономию. И плевать на дипломатическую неприкосновенность, или что там у него есть.
Он ведь наверняка решит, что я в него влюблена. И это невероятно, просто не выразить даже как унизительно! Вот что мне стоило хотя бы шарж нарисовать!..
Вечером же мне позвонил Никита. С незнакомого номера и пьяный вдрызг. Или в хлам. А то и в зю-зю. В общем, очень-очень пьяный. Если честно, увидев неизвестный номер, я почему-то подумала, что это киару, и сердце пропустило удар. И зачем ответила – сама не знаю. Может, чтобы сорвать на нём злость от своей беспомощности, высказать всё, что я о нём и о его методах думаю. Или же чтобы оправдаться за наброски, сообщить ему, что это я по заказу университетской стенгазеты рисовала… не знаю. Но на том конце провода, хотя, какие провода в наш век сотовой связи и вай-фая, оказался Никита. Позвони он со своего номера, я бы и не подумала взять трубку, по крайней мере, так быстро, и, если бы и сняла, то успела бы подготовиться морально. А так он застал меня врасплох.
– Машулечка, – сказал он. – Прости, что беспокою тебя, но ты – единственный человек, которому мне хотелось позвонить.
И я не нашла в себе сил повесить трубку. Почему-то мне представилось, что он чуть ли не стреляться или с крыши прыгать собрался, я же никогда себе этого не прощу! А даже если и не собрался, то пьяный Никитос – само по себе событие чрезвычайное. Я, по крайней мере, не видела такого ни разу. Но и заговорить с ним тоже не смогла.
– Машуня, ты тут? – спросил Никита, и кому-то, кто был рядом с ним, – да сейчас, сейчас! – И снова мне. – Машуля… Ты – лучшая… лучшая девушка, которую я знаю! Можно?.. М-м-можно я сейчас приду позаниматься ру…ра… ну, этим, языком инопланетным.
Я посмотрела на часы – десять вечера. Вся моя семья дома, а мама, может, уже и спит.
