славить бы еще его на всю Россию-матушку!
Велосипедный заводик, открытый три года назад в Шишкинске, надежд на светлое будущее не оправдал. Доходы приносил малые, да и те по пути к административной казне наполовину разворовывались, люди роптали от малых заработков…
«Разве осетров начать разводить?» – мечтательно подумал Петр Петрович.
– Петр Петрович, факс из области! – Не дала додумать секретарша Ирочка.
Депеша была пренеприятнейшая. В ней сурово указывалось, что в то время как все районы уже организовали Народные фронты, Шишкинск вопиюще бездействует! В конце депеши предлагалось незамедлительно принять меры и доложить о проделанной работе.
Петр Петрович, несмотря на тучность и несколько замедленный жизненный ритм, был человеком ответственным и исполнительным, и данное внушение принял не иначе, как набат к действию и тут же собрал экстренное заседание.
Первым делом Петр Петрович безжалостно отменил выходные, чтобы срочно провести агитационную работу, организационные собрания, наметить планы. Во вторник в 10.00 уже объявлялся общий сбор Народного фронта! На сбор в обязательном порядке должны были явиться все лица, направленные организациями и предприятиями на фронт, а также и вступившие добровольно.
После этого перешли к голосованию. По первому вопросу: «Об открытии Народного фронта» никаких проблем не возникло. Фронт открывался в государственных масштабах. Значит, дело нужное, а потому проголосовали единогласно. Только первый зам. Петра Петровича засомневался:
– Ох, боюсь, не пойдет народ добровольно…
На что начальник райвоенкомата полковник Василий Васильевич Пушкин бодро предложил:
– А может, мобилизацию по району объявить? Все же фронт, как ни крути.
Но Петр Петрович на корню пресек его идею:
– Не дури, Васильевич. Дело это сугубо добровольное. Нас с твоей мобилизацией так взгреют, – и он многозначительно посмотрел на потрескавшийся потолок, – мало не покажется. Или работать надоело?
На втором вопросе «О деятельности Народного фронта» заседание забуксовало.
– С чем конкретно должен бороться Народный фронт? – взывал Петр Петрович к заседанию. И, не дождавшись ответа, подсказал:
– Правительство поднимает народ на борьбу с коррупцией, взяточничеством, бюрократией, волокитой, несправедливостью…
– С ЖЭКом! – радостно выкрикнул кто-то с места.
– Вот, – обрадовано похвалил Петр Петрович. – Так и запишем!
– Надо бы что-то новенькое придумать! С ними и без нас уже воют! – возразил второй зам.
– Кто воюет? – строго вопросил Петр Петрович.
– Так партии все и правительство тоже…
– Значит, не справляются. Для того Правительство и поднимает страну на борьбу, самых достойных из народа, значит…
– Ну что, так и писать? – Капризно перебила секретарь Ирочка. – Коррупция, взяточничество?
– Так и пиши. – Подтвердил Петр Петрович.
– А ЖЭК тоже писать?
– ЖЭК? – озадачился Петр Петрович. – Пиши с хищениями в ЖЭКе. Ну, а если у кого какие новые предложения появятся – милости прошу…
С заседания, затянувшегося на долгих четыре часа, завхоз Порфирий Иванович Мусанин решительно направился в свой кабинет. Это, был даже собственно не кабинет, а подсобка, заваленная канцтоварами, пустыми ведрами, вениками и прочими хозяйственными принадлежностями. Огромное, явно не по размерам Порфирия Ивановича кресло, целиком поглотило его сухонькое тщедушное тело. Лоб над криво посаженными огромными очками в роговой оправе морщился от мучительного мыслительного процесса. Казалось, от напряжения редкие волосы на голове Порфирия Ивановича даже пошевеливались. Остренький носик его беспрерывно хлюпал, а рот, свернувшись трубочкой, беззвучно шептал:
– Сподобился! Пришел мой звездный час! Ведь сколько лет верой и правдой… А сколько? – лоб его сморщился еще более. – О, без малого тридцать будет, и ведь никто не оценил! Ни тебе повышения, ни почестей! За столько лет можно было бы и замом Главы по хозяйству обозначить. А я как был завхозом, так и остался. Да и Грамота не помешала бы, все же довесок к пенсии. Ну, ничего, вот проверну дельце, так не то, что Грамоту, Орден дадут!
И он, взяв список служебных телефонов, принялся что-то переписывать с него на клочок бумаги. Потом он аккуратно свернул эту бумаженцию, положил ее в карман пиджака, и отправился на второй этаж в приемную Главы. Дождавшись очереди, он робко вошел в кабинет.
– Что у тебя, Порфиша? – радушно спросил Петр Петрович.
Они приходились друг другу настолько
