и перед внутренним взором. Однажды приснилось, что кто-то нашептывает ненавистную фразу. Тогда он спросонья вскочил и почти поймал шептуна… Естественно, почудилось. Еще немного, и – здравствуй психушка, клиент готов.
Повод стать параноиком имелся, все говорило о том, что «полуночник» существует. Среди ночи в квартире происходили вещи, которые не должны происходить. Вещи обнаруживались не на своих местах. Кто-то выпил пиво из холодильника, и это не дочь, у нее непереносимость. Бывало, исчезала одежда, чтобы на следующий день появиться на том же месте. Иногда из комнаты Риты неслись приглушенные звуки, которые свидетельствовали, что она не одна. Вламываться, чтоб выяснить, чем занимались за дверью, Вениамину Аркадьевичу не позволяло воспитание.
Причина странностей банальна и жестока. Несовершеннолетняя дочка обзавелась богатым покровителем. Последний класс школы, об экзаменах думать надо, а Рита гоняла по городу на алом Порше с номерами, от которых дорожная инспекция брала под козырек. Владельцем числилась она, документы нашлись в комнате. Откуда машина? Спрашивать было противно. В досмотренной по случаю сумочке обнаружились липовые права, в семнадцать настоящих водительских прав не бывает. Также Вениамин Аркадьевич краем уха услышал, как дочь хвастается подружкам: «Теперь я все могу». Подростковый максимализм, бунтарство, завышенное самомнение – это понятно, но в свои годы и при высоте положения в научном сообществе о себе Вениамин Аркадьевич такого сказать не мог.
Ох, Рита, Рита… Недавно – девочка-конфеточка, милое создание с пухлыми щечками и звонким голосом. Сейчас – огрызавшийся зверек, который в каждом видел врага. Проверка личных страниц и виртуальных друзей не выдала секретов, пришлось заняться банальной слежкой.
Прямое наблюдение тоже ничего не дало, богатый ухажер умело шифровался. Телефон и компьютер дочери оказались запаролены, привлечение Гриши – компьютерного гения с работы – не помогло.
– Я уже взрослая! – наорала Рита, обнаружив, что в вещах рылись.
– Сначала школу закончи.
– Не лезь, это моя жизнь! Не-е-ет, я так больше не могу, пора съезжать.
– К нему?
Рита скривила губки:
– К себе.
Разговоры с дочерью «за жизнь» стабильно не удавались, а таинственный благодетель никак не проявился. Вениамин Аркадьевич сделал ставку на другое. Не зря подсознание твердило день и ночь «поймать полуночника». Это произойдет сегодня.
Таксист вел машину ровно и, главное, молча. Мысли перекинулись на книгу.
Опять отказ. Ученые, оказывается, тоже бывают суеверными. Семейная реликвия вновь пришлась не ко двору, даже старый друг, доцент кафедры, не помог.
Книга, в соответствии с анекдотической традицией, обладала двумя качествами – приятным и наоборот. Первое – возраст, который определению не поддавался. На вид – нечто древнее и бесценное, а внутри – черт знает что. Словно знакомые буквы рассыпали по страницам, не озаботившись смыслом. Но вдруг что-то ценное? Чтобы расшифровать, специалистам нужно занести текст в компьютер, а с этим – проблемы. Вступало в действие качество номер два: у книги выявился дурной характер. Она отказывалась копироваться. Переписчики заболевали, а техника – от фотокамеры в телефоне до лабораторного сканера – ломалась. Совпадения, конечно, но в ученой среде прошел слушок о «нехорошей книге», и от анализа постепенно отказались как серьезные учреждения, так и частные исследователи. Сегодня умерла последняя надежда.
Сверток с книгой передала бабушка перед смертью:
– Вручаю тебе и твоим потомкам, возьми и спрячь.
Бабушке раритет достался от предков. Будучи воцерковленной, Евдокия Степановна одновременно верила и в Бога, и в науку, и в нечистую силу. Зная, что умирает, она ждала ангела, в последний миг жизни улыбнулась, словно кого-то увидела, и хоронили ее с той самой улыбкой на устах.
Супруга Вениамина Аркадьевича, пока была жива, книги просто боялась.
– Ненавижу ее! – кричала Нинель, воспринимая невероятный артефакт как соперницу, забравшую внимание любимого.
Смертельная болезнь избавила жену от ревности навсегда.
Дочка по поводу книги вносила предложения.
– Может, не переводить нужно, а просто читать, что написано? – спрашивала Рита, еще учась в младших классах. – Как в считалочках на выбывание, или чтоб выбрать водящего: эни бени раба, квинтер финтер жаба. Смысла вроде нет, а он есть, потому что без этих слов не будет игры.
Показался родной подъезд, таксист, получив плату, с дикой пробуксовкой унесся по новому заказу.
Дочь была дома. Ужин прошел, как обычно, в молчании, затем Рита поднялась.
– Я – спать. – Дверь в ее комнату захлопнулась.
Заперев
