заинтересованные, оживились. Филин с уханьем раскачал клетку.
– Он прекрасен… – протянул бесёнок.
Филин закивал, соглашаясь. Внутри сферы клубы дыма загадочно переливались оттенками голубого. Хозяйка обняла сферу ладонями и что-то прошептала. Ничего не произошло. Хмыкнув, женщина, опустила ладони на стол. Немного подумав, достала склянку с порошком, взяла оттуда щепотку, растерла пальцами и посыпала магический шар. Цвет дыма изменился на оранжевый. Плюнув на шар, женщина занялась своими делами.
Мария, Потехинова дочь, начала чахнуть. Уже через неделю она выглядела как живой скелет. Илья перестал говорить и всё больше мычал, и ревел как раненый бык, бесновался, бился головой об стену, рвал на себе одежду и творил другие чудеса. Родителям пришлось запереть его в погребе, а крышку задвинуть бочками с салом.
– Её тогда ещё надо было сжечь! – причитала Никитишна.
В доме Потехина, у Машкиной кровати, собрались сочувствующие. Сам Агафоныч молча сидел на стуле и смотрел в пол. Знахарь Пантелеймон сидел у изголовья и гладил несчастную по голове. Староста деревни Харин расхаживал по комнате взад-вперед и иногда ронял нелепые комментарии.
– Чем же ты думала, когда к ведьме попёрлась? – не унималась Никитишна.
Машка разлепила ссохшиеся синие губы и, не в силах что-нибудь сказать, закрыла.
– Да тише ты, мать! – укоризненно сказал Пантелеймон.
– О-ой! – вздохнул Потехин.
– Может прибить тебя, чтоб не мучилась! Всё равно в голове ум не вырастет!
– Да как такое можно? Прибить? Это ж грех, – вставил Харин.
Потехин закрыл лицо руками и покачал головой.
Машка просипела:
– Не я это.
– Чего-чего не ты?
– Сама она.
– Ах сама значит! Надоумила сама!
– Да перестань ты орать уже, женщина, слушать устанешь тебя! – гаркнул Пантелеймон.
– А это не поветрие? – спросил Харин.
Потехин шумно вздохнул, не отнимая ладони от лица. На некоторое время повисло молчание.
– Надо сходить к ведьме, – сказал Пантелеймон.
– К ведьме сходить! Скажешь тоже! Это кто-пойдёт-то? Я? Вон эта пусть и идёт! Извиняется!
– Не ори ты, сам схожу.
Харин закашлялся:
– Как же это ты пойдешь! У нас знахарей больше в селе нет! А если она тебя в котле сварит?
– Ну, сварит, так сварит, я соль с собой возьму, чтоб вкусней был.
Под покровом ночи стая ворон кружила над лесом. В небе висела полная луна – самое время для страшных ритуалов и колдовства. Часть птиц уселась на ветки, часть осталась в небе. Глухой гул раздался словно из-под земли. Сначала протяжный, потом прерывистый, приобретая отчетливый ритм. Где-то в глубине леса взвыли волки. Вороны двинулись в направлении воя.
