его был недолгим, но информативно насыщенным:
– Господь повелел навсегда прекратить все войны и стать с перевёртышами и людьми одним народом под властью человеческого императора. Ньон стал строиться как будущая столица. Не надо в обморок… Ваша сторона знает об этом. Верхи торгуются сейчас о самых разных мелочах, но никто не возразит, если пленный северянин, хотя бы на словах даже, согласен помогать лично в строительстве будущей столицы, – Брайан теперь ходил из угла в угол. – Я много с кем переговорил, прежде чем пришёл к тебе. Игрейна, кстати, знает, что не её Господь повелел выбрать императрицей. Императором станет другой наш заложник – Эрик Бесцейн. Есть мнение, что все мы совершаем ошибку, не говоря об этом ему самому, но также есть мнение, что стоит посмотреть на то, каким он будет императором – его я приглашу на возведение Ньона.
– Его?! Не меня?
– Тебя тоже, успокойся.
– Слава Богу!..
Брайан фыркнул в ответ на её необычное восклицание.
– Вас двоих отпустят, и вы прибудете в Ньон на свободно-принудительной основе. Если захочешь – можешь помогать. Если захочет Бесцейн – пусть тоже помогает. Хотя не его это дело… Я бы, как маркиз, даже гвоздя рабочему не подал, потому что в голову бы не пришло, да и не по рангу… аа-ах, эта святость!..
Моргана смотрела на него во все глаза:
– Как же так?
Брайан ухмыльнулся.
– А вот так.
– Ты какой-то странный святой.
– Пожалуй. Нет, я думал, что дело в моей семье, в эмпатии с Роджером. Монастырь, однако, должен был перевоспитать полностью, но что-то, что-то… Где-то я… не совсем…
– А я, кстати, тоже маркиза. И, слышала, твой друг, Элайн, не кто-то там, а герцог, тоже поехал в Ньон и ничего. А ведь тоже не по рангу…
– Это его способ очиститься. Написано же в Книге двадцатой по Танро: «Постом и молитвой, а помимо них нет упражнений, кроме трудов тяжких». Ничего… пусть очищается.
– Я слышу в твоём голосе мстительность. Ты точно святой?
– Святость – штука относительная. Складывается впечатление, что я словно сосуд, в который заливалась Божья благодать, достигла краёв и переливается. Это, мол, отметка святости, не говоря уж об остальном… Это они, – Брайан имел в виду коллегию кардиналов, – решили, что меня теперь можно звать так. Частью им это просто нравится… О! Нет-нет, не подумай плохо! Они созывали Великий Собор, чтобы определить стою ли я того, чтобы моим именем основать хоть какую часовню.
Мужчина уже некоторое время ходил по её келье, от южного окна к северной стене и обратно, и то и дело поглядывал на низкое зимнее солнце, тускло просвечивающее сквозь тонкий слой то ли тумана, то ли дыма, то ли тончайшей пелены облаков.
– Что касается Уоррена Элайна, то он был одним из тех, кто не упустил ни одного шанса поиздеваться надо мной. Даже мои младшие племянники, молодые бездельники, и те поднаторели в
