ожидал встречи в компании двух друзей. Карлос сказал: «Уходи отсюда. Тебе здесь не место». «Я никуда не пойду», – ответил Фабиан. Они продолжали спорить, когда на месте появился противник Карлоса в белом седане.
В шестнадцатилетнем возрасте Фабиан Руиз застрелил врага своего брата. Это было его первое и единственное преступление. Его арестовали по обвинению в убийстве со смягчающими вину обстоятельствами и в ожидании суда отправили в нью-йоркскую тюрьму Райкерс Айленд – огромное и мрачное заведение для правонарушителей, неспособных заплатить залог, и для тех, кто получил срок меньше года.
Попав в тюрьму, Руиз сразу стал мыслить как заключенный. Отчаянное положение пробудило в нем качества напористого человека, заставило твердо взять свою судьбу в собственные руки и проявлять смекалку, позволяющую получить из ничего хоть что-то.
Чтобы проиллюстрировать такую смекалку во время нашей встречи, Руиз встает со стула. Он выглядит высоким, широкоплечим и властным. «Оглянитесь вокруг, – говорит он, – в этой комнате не меньше ста видов оружия». Мы озадаченно смотрим на него. «Видите кусок пластика на том стуле? Я могу расплавить его и превратить в бритву». Он указывает на металлическую рейку стойки под телевизором и говорит, что может превратить ее в саблю. По его словам, водопровод в здании – просто арсенал разнообразного оружия. «А эта аудиоколонка в углу? Я могу раскурочить ее и найти внутри все, что угодно, что можно превратить в оружие».
Инстинктивное стремление подсуетиться – то есть использовать любой удобный случай или создать его самому, а не сидеть сложа руки и ждать, что будет, – привело Фабиана к попытке побега. В тюрьме Райкерс Айленд существовали разные режимы содержания заключенных. Там были обычные тюремные камеры и «бытовки для молодняка». «Они засунули меня в бытовку, и я начал соображать… Ведь эта штука сделана из жести и гипсокартона… Мне светит от двадцати пяти до пожизненного, а вы меня в консервную банку с гипсокартоном?»
Фабиан внимательно рассматривал и анализировал все детали помещения: каждую стенку, каждую трещинку, каждый угол. В конце концов он обратил внимание на вытяжку, вокруг которой порхали птицы. «И я задался вопросом, как они туда попадают, – рассказывает нам Фабиан. – Если можно влететь, значит, можно и вылететь? Ну, вот оно. И я решил, что последую за птичками».
Однажды вечером двое сокамерников отвлекли внимание дежурного надзирателя, а Фабиан в это время проник в помещение мойки для швабр (в которую обычно попадали только назначенные на уборку помещений) и выбрался наружу через потолок. Чтобы не вызвать подозрений раньше времени, во время вечернего обхода надзирателя на его шконке спал сокамерник. В два часа ночи Фабиан был на крыше бытовки, слишком высокой, чтобы прыгать с нее на землю. Он перебирался с крыши на крышу череды бытовок, казавшихся просто бесчисленными, не упуская из виду парковку и водную гладь, видневшиеся вдалеке за тюремной оградой.
Выбраться через
