из наиболее решительных гостей даже направился к сцене, чтобы вышвырнуть мальчишку, но замер, уставившись на нацеленный в него пистолет.
– Нет-нет, не стоит портить остальным праздник, дорогуша, – покачал Поло пальцем свободной руки. – Итак, о чём я? Ах да, немного особой уличной магии. Я назвал этот фокус: «Исчезновение барахла». Да, именно так. Сейчас мои ассистенты пройдут меж вас, неся в руках вместительные мешки. Я любезно прошу вас поучаствовать в нашем представлении и отдать все ценности, которые есть при вас. Особенно для нашего фокуса подойдут банкноты и украшения.
Паоло обвёл всех презрительным взглядом.
– Ну, чего же вы ждёте?
В толпу ринулись сразу несколько разбойников. Тыча в гостей воронёными стволами, они торопили тех расстаться с ценностями, молча угрожая расправой. Вид вооружённых детей пугал многих, и почти все беспрекословно подчинялись, бросая в мешки всё, что находили в карманах и клатчах, остальное разбойники срывали сами. Не прошло и минуты, как несколько мальчишек до нитки обобрали ошеломлённую толпу. Однако время не играло детям на руку, первый шок спал и Паоло стал наблюдать, что на лицах некоторых взрослых изумление сменяет ярость.
– Вы думаете, мы тут шутки с вами шутим?! – визгливо вскрикнул мальчик, поднимая зажатый пистолет вверх.
В подтверждение серьёзности своих намерений, Паоло вдавил спусковой крючок, и в тот же миг уши его ожгло залпом выстрела. Стараясь перекричать звон в голове, он надрывался, приказывая всем лечь, угрожая скорой расправой каждому, кто его ослушается. Он не слышал собственного голоса, но был уверен, что заряженный пистолет в руке придаст ему достаточно грозности для устрашения толпы. Хотя, со стороны, Паоло и был похож на истеричного мальчишку, которому взрослые отказали в какой-то безделице, это пугало куда больше, чем вид самого отъявленного головореза. Заложники поспешно подчинились, ложась на паркет. И лишь одна женщина осталась стоять недвижно. Облачённая в вечернее платье нежно-кремового цвета, с неброским макияжем на привлекательном личике, она казалась совершенно неуместной на этом празднике тщеславия и людской безрассудности, словно бы зашла сюда ненароком, подобно мотыльку, привлечённая светом дюжины окон. Она стояла, растерянно глядя на обряженного в лохмотья мальчика, прижимая руки к груди. Из-под её ладоней разрасталось пятно, окрашивавшее крем в алый. Она рухнула.
Крик волной прокатился по залу, обрушившись на Паоло. Мальчишка во все глаза смотрел на застывшее тело незнакомки, не понимая, не желая понимать, почему та не дышит. Постепенно осознание содеянного стало захватывать его, парализуя мелкой дрожью.
– Но это не я, – бормотал он едва слышно. – Я же стрелял в потолок. Это не я.
Паоло почувствовал, что его схватили маленькие, горячие, влажные ладони и потащили куда-то во тьму. Он не сопротивлялся, не в силах
