смысле „Доктор Живаго“ не героическая ли конструкция судьбы автора, рефлектирующего по вполне благополучной собственной судьбе?» [Там же, с. 131].
С непривычного ракурса и без лакировки образа Нобелевского лауреата смотрит С. Есин и на его взаимоотношения с Советской властью и на место в этой цепочке «притяжений – отталкиваний» знаменитого романа. По мнению писателя, стихия Пастернака – это «… интеллигентски-мещанский быт. Интересовала ли его история? Во-первых, своя собственная, талантливейшим образом описанная в „Охранной грамоте“, „Людях и положениях“, официальная – „Девятьсот пятый год“, „Спекторский“ и „Лейтенант Шмидт“ и другая, так сказать, гражданская лирика в трагически-субъективном исполнении – „Доктор Живаго“, интеллигентский эпос о революции. Опять же первые – здесь наш национальный поэт первопроходец – стихи о несравненном Сталине; их заметили и приняли, а с „Доктором Живаго“ вышла осечка – не поняли…» [Там же, с. 93 – 94].
Но, пожалуй, «не поняли» больше касается виртуозной писательской техники Б. Пастернака. В сформулированном же автором художественными средствами обвинении большевизма в преступном развязывании гражданской войны – разобрались, думается, и сразу.
Что же касается поэтики романа, есть интересные рассуждения на этот счет литературоведа Игоря Сухих: «В пору работы Пастернака над книгой молодые писатели Литературного института в шутку противопоставляли две поэтики: „красный Стендаль“ и „красный деталь“ (воспоминания Ю. Трифонова). „Красный деталь“, показ персонажа в действии, в колоритных подробностях, считался предпочтительнее, современнее суммарно, обобщенно, в авторской речи воссоздающего психологию героя „красного Стендаля“. Повествователь в „Живаго“ – „красный Стендаль“. В ключевых точках сюжета рассказ преобладает над показом, прямая характеристика – над объективным изображением» (из статьи «Живаго жизнь: стихи и стихии (1945 – 1955. „Доктор Живаго“ Б. Пастернака)», журнал «Звезда», №4, 2001 г.).
Чтобы обосновать свое утверждение, исследователь приводит отрывок из «Доктора Живаго: «Ей было немногим больше шестнадцати, но она была вполне сложившейся девушкой. Ей давали восемнадцать лет и больше. У нее был ясный ум и легкий характер. Она была очень хороша собой. Она и Родя понимали, что всего в жизни им придется добиваться своими боками. В противоположность праздным и обеспеченным, им некогда было предаваться преждевременному пронырству и теоретически разнюхивать вещи, практически их не касавшиеся. Грязно только лишнее. Лара была самым чистым существом на свете» (Там же).
Чистота и искренность, и с этим, пожалуй, согласятся все, – одни из самых привлекательных достоинств человека. И, как представляется на первый взгляд, чем больше таких достоинств, тем больше прогнозов на счастливую личную жизнь. Ан нет… Это кажется парадоксальным, но автор «Неверной»
