университета Эндрю Уайлсом. Свою жизненную лемму – «теорему Любви» (даже, скорее, «Любови»), А. Блок, тоже умеющий мыслить нестандартно и бесстрашно, решил на 92 года раньше (впрочем, надо быть объективным, до него такого рода озарения посещали другие дерзновенные умы): «И вот наш поэт – вслед за провансальскими трубадурами, за Данте, за Петраркой – придумывает – нащупывает трюк, который кажется ему выходом из безнадежного тупика: он возводит возлюбленную на пьедестал! Она как бы остается свободной, он все время твердит ей о том, что она всевластная госпожа и может распоряжаться им, как ей вздумается. Но с другой стороны – попробуй убеги с пьедестала» [Там же, с. 237].
«Теорема» решена, «трюк» вполне удался, но еще лучше, похоже, удались стихи, посвященные возлюбленной:
Тебя скрывали туманы,
И самый голос был слаб.
Я помню эти обманы,
Я помню, покорный раб.
Тебя венчала корона
Еще рассветных причуд.
Я помню ступени трона
И первый твой строгий суд
(А. Блок, из цикла «Стихи о Прекрасной Даме», 1902 г.).
Вот только каково в этой затейливо выстроенной схеме самой Королеве? Ей – слово: «Вы, кажется, даже любили – свою фантазию, свой философский идеал, а я все ждала, когда же вы увидите меня, когда поймете, чего мне нужно, чем я готова отвечать вам от всей души… Но вы продолжали фантазировать и философствовать… Я живой человек и хочу им быть, хотя бы со всеми недостатками; когда же на меня смотрят как на какую-то отвлеченность, хотя бы идеальнейшую, мне это невыносимо, оскорбительно, чуждо… Вы от жизни тянули меня на какие-то высоты, где мне холодно, страшно и… скучно» [Ефимов 2006, с. 236].
Любовь Менделеева – узница своего престола, но парадокс, видимо, в том, что заключение в этом престижном Высоком замке грёз, пусть даже на первых порах, было лестным: согласитесь, далеко не каждой женщине посвящаются такие чудные стихи. Однако золотая клетка так и остается узилищем, несмотря на ослепительный блеск металлического кружева его деликатных оград. Но погодите, ведь путь на свободу из заоблачной башни нашла бы любая птица… Ну хотя бы сокол.
Дальше речь пойдет именно о нем: «Охотничий сокол находится в полной власти своего хозяина. Он прикован цепочкой к его перчатке, на голове у него – колпачок, глаза всматриваются в мрак и пустоту. Но изредка наступает момент, когда колпачок снимают, цепочку отстегивают, и в свободном и яростном полете сокол устремляется за пернатой добычей. Точно так же и мы проводим большую часть жизни во мраке, в полной власти Хозяина, пославшего нас в этот мир. И точно так же бывают редкие моменты, когда мы нужны нашему Хозяину свободными. Мы взлетаем, мы яростно машем крыльями, мы радостно устремляемся в небесную высоту. Но где же наша добыча? Не эта ли вспышка счастья, которая сопровождает каждое наше свободное свершение?» [Там же, с. 440 –
