чтобы они подольше держались на воздухе; или как один из герцогов Суффолкских, который, попав в палату лордов и сев на свое место, тут же каменно засыпал, и ни разу за 30 лет не удалось его добудиться до конца заседания. И эти, и некоторые другие пэры находились то ли на грани, то ли уже за гранью психической вменяемости, но они сделали главное, что нужно для их пребывания в палате лордов: они родились в семье пэра и дождались смерти главы семьи, чтобы получить этот титул.
Конечно, какой-то процент лордов король вводил в палату пэров «за особые заслуги», пожизненно, но и без права передачи по наследству. В наше время таких «непотомственных» пэров довольно много: по одним данным, около 20 % численности всех лордов, по другим – даже все 30 %. Но в XVII веке такие люди были единичны; гораздо более редки, чем думные дьяки в составе Боярской думы.
Ну, и в чью пользу различия?
Если говорить о «третьем элементе» Земского собора, некоего аналога палаты общин, то и его опора оказывается шире и демократичнее. Своих представителей в Земский собор выбирали все служилые люди, все посадские люди, все черносошные крестьяне. Конечно, не выбирали своих представителей владельческие крестьяне, холопы и «вольница».
Но право избирать в Земский собор не обусловливалось никаким имущественным цензом. И право быть избранным тоже не обусловливалось!
Конечно, выбирало на Руси меньшинство. И у посадских, и у черносошных людей фактическими субъектами права были только большаки, главы семей. Они на волостных сходах и выбирали представителей на Земские соборы.
Но даже с учетом этих важнейших обстоятельств получается, что в Московии на Земский собор выбирали представителей примерно 5–6 % населения – существенно больше, чем в Британии.
Земские соборы позволяли большему проценту населения участвовать в принятии решений, чем парламент позволял британскому. В XVII веке больший процент московитов был субъектом права, нежели процент британцев.
При этом московиты могли принимать законы, которые кажутся нам сегодня довольно дикими. Например, Земский собор 1648 года, составлявший Соборное уложение, принял ряд законов, ограничивающих права посадских людей. С одной стороны, Уложение положительно сказалось на стабильности жизни и материальном положении посадских; с другой – посадским людям теперь стало почти невозможно выходить из городского тягла, переезжать в другие города, и даже ценой дачи кабальной записи они, как правило, не могли освободиться – если посадский не мог никого поставить вместо себя в тягло, «закладная» признавалась недействительной.
Больше того, посадских стали возвращать на прежние места, так сказать, по месту несения тягла. «А которые… посадские тяглые люди сами или оты их в прошлых годах живали… на посадах и в слободех в тягле… и тех всех сыскивати и свозити на старые их посадские места… бесповоротно». За укрывательство же беглого посадского полагалось наказание кнутом и штраф, притом что за укрывательство крестьянина кнутом не били, ограничиваясь штрафом.
