категорически нельзя пить вкусное разливное пиво, сваренное качественно. Потому что потом этот пенный напиток с резиновым вкусом, который продают у нас, совершенно невозможно брать в рот. Мне даже казалось, что там, за дверью, находится город Плзень, где самые настоящие чехи варят пиво. Ну не может оно быть таким вкусным.
Отодвинулся я от пустой тарелки довольным и наетым, как конь. Допил остатки пива и потянулся за деньгами. Вышло не особо дешево, четыреста рублей за еду и двести пятьдесят за ноль пять литров чешской амброзии. Но, черт возьми, они того стоили. Не знал, принято ли тут оставлять на чай, на всякий случай добавил и стал коситься в сторону выхода.
Признаться, былой запал угас. Я чувствовал себя здесь неуютно, будто по ошибке оказался на чужом месте. Положил деньги на столик и тихонечко вышел. Благо, включая бармена, все были заняты просмотром очередного чернушного сюжета по телевизору.
Уже на улице вдохнул полной грудью. Тепло, приятно, даже засыпаемый в лицо снег какой-то родной. Быстро дошел до перекрестка, повертел головой в поисках самой завалящей бабки, но не судьба. Перешел дорогу вхолостую, добрел до остановки и, о чудо, почти сразу подошла маршрутка. Плюхнулся на свободное кресло, уже вовсе игнорируя надписи поверх людей. Как я задолбался за эти два дня.
До своей остановки даже слегка задремал, отчего чуть ее не пропустил. Выскочил уже на светофоре, провожаемый нерусской бранью водителя. Почти девять. Все этот дурацкий визит в бар.
Собственно, что я узнал? Существуют Игроки. Не я один такой красивый. Если верить корлу, есть также еще мир Элизий. А может, не только он. У игроков какая-то своя валюта, которую они называют пылью. Вряд ли это та, что скопилась у меня на антресоли. Что еще?
В раздумьях я добрался до подъезда. На лавочках никого. Неудивительно, метет довольно сильно, да и ветер поднялся. Открыл домофонную дверь и чуть не столкнулся лоб в лоб с соседями сверху, супружеской парой.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Сережа. Коля, ну чего замер, пойдем.
Однако застыл неподвижно не только пятидесятилетний дядя Коля, но и я. Потому что прямо передо мной стоял очередной Игрок.
Глава 4
Один очень уважаемый классик писал, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Я был с этим категорически не согласен. Взять хотя бы Машку с ее матриархальным укладом. Она там и бог, и царь, муж в попу дует, но все счастливы. Или моих родителей, где слово отца всегда последнее. Каким-то образом троих детей вырастили и тоже семья бездольной не казалась.
У дяди Коли с тетей Ниной главных на первый взгляд вообще не было. Они относились друг к другу с теплотой и уважением. И, страшно подумать, тоже не страдали.
Поэтому уж куда там Льву Николаевичу, попортившему не одну девку в своей деревне да сбежавшему под конец жизни от родной жены рассказывать о семейном счастье. Одна сплошная демагогия.
– Чего
