До прихода Петеньки опять без музыки.
– Недоделал что-то, молчит твоя музыка.
– Значит, сломала, техника грубостей не терпит.
Починил. Комнату с подругой на ночь занял, а утром радиола снова замолчала. Людмила в панику. Но Настю на такой кривой не обойдешь.
– Ты сам ее перед уходом испортил, – перебила она, когда Петенька в третий раз начал пудрить сестре мозги.
– Ах ты, кабанище, мало того что за несчастную грелку все пружины на матрасе промял, так еще и дурить вздумал.
– Ничего, хозяюшка, реабилитируюсь. Готовь завтра двух подруг, а я приведу своего шефа с полным портфелем.
– Ему что, развратнику, сразу двух подавай? Здесь не дом терпимости, здесь приличные люди.
– Видишь ли, он мужик разборчивый, не чета мне, ему надо, чтобы выбор был.
– Тогда ладно, а то бы и на порог не пустила.
Разборчивый шеф оказался только на словах, но спирту не жалел, широкая натура. Таких Людмила отмечала особым расположением. Однако милость ее легко могла смениться гневом. Привел этот шеф дружка, вполне приличного, но из местных. Его не предупредили, что наличие таких друзей для Людмилы означало то же самое, что наличие родственников за границей для кадровика военного завода. Людмила вызвала его на улицу, отчитала, как пацана, и заявила, что никаких девушек ему не будет, пока не сплавит из дома опасного человека.
Самым скромным из гостей был Колобок. Прикатился этакий кругленький с лысиной и вздернутым носиком, по сусекам скребенный, по амбару метенный, и метенный старательно, до землицы, из последних крох слепленный. Перевалился через порог и застыл на кривеньких ножках, на громадного Петеньку уставился, лысина от волнения взмокла, а промокнуть стесняется. Людмила Петеньку с подругой в комнату отправила и ждет объяснений.
– Егор Васильевич порекомендовал.
– Какой Егор Васильевич? – не поняла Людмила.
– Дефектоскопист, рыжий такой, с кудрями.
– Жорка, что ли?
– Я и говорю, Егор Васильевич.
Портфельчик у Колобка малюсенький, детский, наверное, а в нем три бутылки коньяка: одна для стола, а две в подарок за гостеприимство, спирту достать не смог и решил заменить в эквивалентном количестве. Людмила коньяк убрала, усадила гостя за стол и сама присела, – только что вернулась с подругой для Петеньки, отдохнуть надо перед вторым рейсом. А Колобок решил, что именно она для него и предназначена. Не Настю же ему охмурять. В отличие от Колобка из сказки, он себя не переоценивал. Пока Людмила раскачивалась, он осваиваться начал, приятности ей говорить.
– Какие у вас ручки пухленькие…
Людмила не сразу и поняла, куда он клонит. Сидит, прикидывает, кого позвать для клиента. Но под лежачий камень коньяк не течет. Сказала, что скоро вернется, и пошла. Настя за ней.
– И
