недавно меня перевели в обычную палату и, конечно же, накормили. Да, здесь редко прибираются. Приходится сидеть в этом зловонии.
– Тридцать седьмой, просыпайся. Время приема лекарств, – голос прозвучал возле самого уха.
Просыпаться? Я никогда не был точно уверен: когда сплю, а когда бодрствую. Объективная реальность не существует для меня. Только бесконечная череда событий, на которые я могу или не могу повлиять. Как правило, я был всецело бессилен. Как правило, я часами напролет гадил под себя кровавым бульоном, истекал слюной и соплями. Чуть реже – пытался содрать с себя кожу в попытках заглушить неугомонные голоса в голове.
Открыл глаза. Рядом стояла Леночка, медсестра. На ее морщинистом смуглом пролетарском лице застыло осуждающее выражение. Стоит отметить, буфера у нее что надо… Притормози, окаянный. Вот до чего людей дурка доводит! Надо гнать эти мысли прочь, я же не геронтофил какой-нибудь. Она почти на пенсии. А вот лекарство придется принять, если откажусь – электрошок.
– Молодец. Только не дергайся, сейчас я тебя освобожу.
Леночка наклонилась и начала ослаблять пояса. Вскоре я получил немного свободы и смог приподняться с кровати. Обычно меня не привязывают, подобная практика – удел «особо буйных». Случается, я перестаю контролировать свои действия, наблюдаю за происходящим, словно сквозь иллюминатор. Подобно аватару в чужом теле. Вчера был именно такой эксцесс.
– Ты идешь? Или будешь опять сопротивляться, буйчик?
Я знаю, это она не со зла. Она вообще нормальная старушка, хотя временами крайне строга ко мне. А так у нас полная синергия. Однако лекарства я не любил, вкус у них отвратный. Придется соглашаться, а то вместо таблеток получу порцию живительного электрошока. Киваю.
Я встал, осмотрелся. Со вчерашнего дня моя палата ничуть не изменилась: заблеванные стены, разбитый унитаз и маленькая койка в углу. Весьма «жизнеутверждающий» пейзаж. Взгляд зацепился за парочку свеженарисованных каракулей на пожелтевшем кафеле: первая – заштрихованный квадрат в круге, вторая – непропорционально высокий человек с лицом ворона в плаще, туфлях и шляпе-цилиндре. Это не мое.
Мы вышли в коридор. Черниговская областная психоневрологическая больница, комплекс №2. Так называется данное учреждение, однако местные зовут его просто – Санта-Барбара. Я «пересидел» большинство местных старожил, всех здешних пациков знаю в лицо. В целом это достаточно мирное место: персонал не замечен за немотивированным насилием, а большинство пациентов вполне вменяемо. Некоторые обладали нешуточными навыками игры в шахматы – всегда можно было с интересом скоротать вечерок-другой. Что касалось самого здания, то комплекс с достроенными этажами находился в предаварийном состоянии и был готов, как мне показалось, развалиться пополам в любую секунду.
Мы направляемся в пункт выдачи лекарств в зиплоках. В зиплоках. Порой мне кажется, что зиплоки – самое зловещее изобретение человечества. Более опасное, чем СПИД или атомная бомба. Презираю их не меньше, чем таблетки. Но врачам нужно подчиняться, ибо гнев их страшен. За мой некороткий срок я прибегал к различным формам неповиновения, но никогда это добром не заканчивалось. Хотя Леночка – надежная спутница, не даст меня обиду.
Наверное, уже пришли – стало слишком шумно. Протираю глаза. Вижу друзей, вон там Наполеон, а за тем столиком сидит Микки Маус. Если пройти еще дальше, трудно не заметить телепузиков. А куда подевался Пылесос? Ах, забыл, он в изоляторе – слишком усердно всасывал. Леночка за рукав тащит меня к «кассе»:
– Пациент №37, двойная доза. Этот гаденыш не принял вчера лекарства.
– Вот, держи.
Леночке выдали два пакетика и стакан с водой. Она передала все это добро мне:
– Только воду не разлей.
Пусть не обманывает, я-то знаю – это водка. Взяв лекарства, ваш покорный слуга присел за ближайший столик, к Микки Маусу. Ритуал употребления спиртных напитков требует устойчивого положения в пространстве.
– Ну как жизнь, Микки?
– Плуто куда-то убежал. Выпьем?
– Твое здоровье.
Мы выпили, закусили таблетками. Вкус пилюлек заставил меня призадуматься над смыслом жизни – у меня никогда не получалось их проглотить, поэтому приходится жевать. Знаете выражение «моча съела говно»? Добавьте туда немного сладковатой горчицы, и получится «блюдо», находящееся сейчас у меня во рту. Черт, какие же они отвратительные!
– Что ты говоришь, Плут пропал?
– Его зовут Плуто! Не называй его так, – вены на мышином лбу вздулись.
– Ладно, угомонись. Сейчас доктора услышат, и получишь дозу.
Нервным стал Микки Маус в последнее время. Пропажа Плута совсем свела его с ума. Я еще раз посмотрел на бедолагу и кинул в рот оставшиеся таблетки.
