по Аравийской пустыне, багряным покрывалом и поручать их для несения левитам. Повеление это выражено подробно в главе 4-й Книги Числ стихах 5—20 приблизительно в таких словах: Аарон и сыны его, войдя в Скинию первую (собрание церковное) снимут завесу, осеняющую ее, и покроют ею ковчег откровения (Ковчег Завета или Святое Святых) и обовьют его покрывалом из кож синего цвета, а сверх накинут покров весь из голубой шерсти и укрепят Ковчег на его шестах носильных (ср.: Чис. 4, 5–6). Следуют затем наставления об укупорке стола предложения хлебов и, наконец, золотого жертвенника с его принадлежностями: И очистят жертвенник от пепла, и накроют его одеждою пурпуровою, положат на него все сосуды его, которые употребляются при богослужении, и вложат их в одежду пурпуровую, и покроют их покрывалом из кож синих, и возложат на носилки (ср.: Чис. 4, 13–14). Все это законоположение установлено было, как полагают, по той причине, чтобы прочие из народа, по одному любопытству, не искали случая увидеть самые священные предметы прежде их покрытия, под тою угрозою, что человек непосвященный, их увидевший, тем более коснувшийся до священной вещи, должен умереть. Таким образом носящие священные принадлежности Скинии, ни одной из них не видели, а только чувствовали на плечах своих тяжесть их, потому что все сокрыто было багряным покровом от очей носящих. Подобно сему каждый, кто только совершенно предал себя в волю Божию, охотно избегает исследования недоведомых причин Провидения и Премудрости Божией; он не будет спрашивать, зачем Бог попустил то, повелел другое, запретил третье и так далее. Тягость такого ограничения нашего любопытства должен каждый из нас нести на себе охотно; довольно для нас быть уверенными, что носимое нами бремя, обвитое синим, голубым или багряным покрывалом, то есть сокровенное в пучине неисследимой воли Божией, – для нас спасительно.
Отделение шестое
[Воля человеческая должна быть доброплодоносною]
Наконец, человеческая воля, чтобы быть ей благоприятной Богу, должна быть доброплодоносною, или доброплодною[47].
Доброплодною называем такую волю, которая, по подобию плодоносной земли, производит из своего сердца (внутреннего человека) многоразличные высокие помыслы и пожелания и посвящает их усердно, как первородные плоды, славе Божией. Именно здесь является глубокое благоразумие; ум, тяготеющий к Небу; здесь воздыхания, полные любви, и стоны сердечные, возносящиеся горе[48]: «О вселюбезный Боже, как я желаю не только страдать, но и умереть за Тебя, хотя бы то было самою тяжкою и поносною смертию». Этими небесными возбуждениями разума Бог и человек столь тесно соединяются во всяком добром деле, что от этих внутренних благоприятных соотношений между Богом и человеком является невидимое, но ощутительное общение человека с Богом и самый искренний союз с Ним, – до того искренний, что невидимо сообщается человеку свыше великая Божия милость относиться к Богу во всяком событии так, как добрый сын относится к своему отцу, говоря:
В изд. 1784 г.: «всему повинующаяся».
В изд. 1784 г.: «Отсюда высокий дух, желающий неба, происходит; отсюда воздыхания, наполненные любви; отсюда стенания, стремящиеся горе».
