стоит на полу, и лужица света растекается по каменным плитам.
– Отец Бьорн! – крикнула девушка.
– … он, … он, – ответило эхо. Девушка зябко поежилась, подошла к фонарю и подняла его. Дрогнуло и зашипело пламя свечи за слюдяными окошечками средневекового светильника. Девушка вздрогнула, вытянула руку и осмотрела помещение, куда попала. В желтом пятне света стали видны каменные колонны, уходящие ввысь. Они соединяются между собой полукруглыми арками и поддерживают такой же полукруглый свод. Все помещение вытянуто в длину, вдоль стен стоят мраморные саркофаги. Ляля задрожала и поняла, куда попала. Усыпальница Монсегюров! Здесь покоятся предки-завоеватели сэра Луиса и его родители. Они один раз уже явились ей на потайной лестнице замка. Девушка опустила руку с фонарем, боясь увидеть рядом светлые трепещущие силуэты. Их голоса один раз уже звучали в ее мозгу. Свет фонаря лег на плиту у нее под ногами, платье коснулось мраморной плиты, возвышающейся над полом крипты на локоть. «Полметра», – хмыкнула девушка, переводя средневековую меру длины в привычную ей метрическую, и нагнулась убрать подол платья с надгробия. Знакомая фамилия, высеченная четкими квадратными латинскими буквами на могильной плите, бросилась в глаза Ляле. Монсегюр! «Ну да, это же их фамильная усыпальница!» – подумала она. Буквы сложились в надпись из трех имен: «Жан-Луис-Мишель».
– Луис! – вскрикнула Ляля и упала на колени. Задыхаясь, она вытянула руку с фонарем над страшной надписью, а пальцами другой руки ощупала ровные начертания букв. Где буквы, там и цифры! Взгляд девушки скользнул ниже. Сначала она ничего не могла понять – опять какие-то буквы. А где два четырехзначных числа, отмеривших жизнь графа Монсегюра? Вместо привычных арабских цифр взгляду Ляли предстал ряд латинских букв: «М… С…» Девушка вспомнила, что числа можно записать и латинскими буквами. Учащенно дыша, она попытались составить из букв привычную дату. Вскоре ей это удалось, латинские буквы сложились в число 1161. Ляля задрожала – это год рождения сэра Луиса. Горячие слезы потекли по щекам девушки, ее пальцы легли на буквы, обозначившие дату его смерти. Но затуманенные глаза не могли разобрать всю надпись. Пальцы девушки обводили заглавное М – тысяча и начальная буква фамилии Монсегюр. Дожил ли сэр Луис до осады его замка войсками французского короля в 1244 году? Ляля никак не могла прочитать следующие буквы. Она досадливо всхлипнула, поставила фонарь на пол, ткнулась лбом в холодную плиту, застонала и открыла глаза…
В незавешенное окно видно синее ночное небо. Белые облачка проплывают мимо окна лялиной спальни. Она лежит на животе, обняв подушку обеими руками. Девушка подняла голову, подушка ее была мокрой от слез.
– И приснится же такое, – пробормотала Ляля, обводя взглядом с детства знакомую обстановку спальни. Тогда, в двенадцатом веке, привычные картины жизни века двадцать первого вставали перед ее мысленным взором и давали силы бороться за возвращение домой. Вернувшись, Ляля вспоминала подземелья Монсегюра,
