на графа двенадцатого займет часа два, если не больше.
– Я пойду в Интернет-кафе и опробую ваш новый ноутбук, если вы позволите, – с милой улыбкой сказала она.
– Конечно, демуазель. Где мы встретимся? – бодро уточнил он. Цирюльники были и в двенадцатом веке.
– Я сама зайду за вами.
– Буду ждать, – с легким поклоном сказал граф.
– Но, впрочем, дайте мне ваш мобильник, – и Ляля быстро вбила в рыцарский телефон два своих номера, новый и старый.
– Если соскучитесь, можете мне позвонить, мессир, – она улыбнулась, послала графу воздушный поцелуй, взяла ноутбук, свою сумочку и перешла улицу. В Интернет-кафе она заняла место на два часа и попросила принести крепкий черный кофе. Быстро войдя в Интернет, Ляля просмотрела электронную почту и тихо улыбнулась: ничего тревожного, письмо от лучшей подруги Жанны, она вернулась из Стокгольма и жаждала пообщаться. Ляля полюбовалась видом знаменитой ратуши, а письмо однокурсника Кости выкинула в корзину, нечитая. Ей не хотелось его видеть. «Опять будет просить содрать рефератик», – брезгливо подумала она. Незаконченная глава книги тем временем выстроилась в голове Ляли. Создав новый файл, девушка поспешила перенести задуманное в ноутбук. Поставив точку и закрыв его, девушка увидела, что два часа уже прошли. Она попросила еще кофе и с нового телефонного аппарата позвонила рыцарю. Он не отвечал. Немного встревожившись, Ляля выпила кофе и рассчиталась. В кошельке ее внимание привлекла свернутая бумажка. Девушка выхватила ее, ощутила в пальцах жесткий кругляшок и мысленно выругалась: «Какая же я дура, чуть не выкинула золотую монету!» Она еще раз позвонила графу, но безуспешно. Встревоженная Ляля схватила вещи, перебежала улицу и ворвалась в парикмахерскую. Мягкие диваны в холле были пусты. Девушка вошла в зал, где работают парикмахеры, и обвела его грозным взглядом. Знакомой золотистой макушки не видно ни в одном из кресел. Ноги Ляли подогнулись, она набрала в грудь воздуха и крикнула:
– Монсеньор! – как будто звала его через восемьсот разделявших их лет.
– Донна Лилиана, – отозвался родной – да, уже родной – голос. Она развернулась на каблуках, едва расслышав первые звуки почтительного средневекового обращения. Сэр Луис сидел у окна в мягком кресле, а над его пальцами колдовало эфемерное существо в коротком розовом халате. Брови Ляли неудержимо поползли вверх – рыцарю делают маникюр.
– Почему вы не отвечали мне, мессир? Я звонила два раза, – взволнованно произнесла она.
– Простите, миледи, мои руки заняты.
Ляля сурово посмотрела на маникюршу и спросила:
– А где мобильник ваш?
– Здесь, демуазель, – и он коротким кивком указал на левый нагрудный карман своей джинсовой рубашки. Ляля подошла еще ближе. И в одежде двадцать первого века граф де Монсегюр выглядит аристократом – аура силы и власти исходит от него. «Как он похож на Раймонда Тулузского», – с неизбывной болью, длящейся
