подобное не стоит превращать в фарс, перебиваясь с хлеба на воду. Жить здесь и сейчас этого совершенно не означает. Просто всякий раз необходимо решать только текущую проблему. В этом отношении поговорка «готовь сани летом…» – сугубо земная и к духовной жизни не имеет никакого отношения.
Ко всему прочему, духовная жизнь подразумевает снижение всякой обрядности и ритуальности. При этом не стоит воспринимать данное утверждение в качестве совета отказаться, например, от служб в храме. Как раз в службах и нет никакого «перебора», а то, что многим из нас они кажутся долгими и утомительными, является прямым указанием на то, что мы находимся в жизни земной, находимся в уме, который и определяет для нас логику происходящего в храме, делая неизмеримое соизмеряемым.
Далее… Многие, думаю, слышали о непрестанной молитве. Как вы себе это представляете? Как постоянное нашептывание ее слов себе под нос? Или некое навязчивое фоновое повторение, верчение ее в своей голове, как то нередко бывает с приятной мелодией, которую мы, сами того не замечая, напеваем полдня? Все перечисленное – не верно. Постоянная молитва есть такое устроение жизни, когда всякое наше действие, всякий помысел и всякое рассуждение становятся едины со Благом. В этом и есть окончательный ответ о нашем пребывании в духовной жизни. Живя по-земному, мы, помимо прочего, служим и Богу, а в духовной жизни служим только Ему, безо всяких «в том числе» и «помимо всего». Тогда и только тогда все, исходящее из нас, становится Богооправданным.
Есть у меня товарищ, зовут его Нэргуй. Он монгол, хотя считает себя уйгуром. Нэргуй – самый обычный пастух. В переводе его имя означает – человек без имени. Познакомился я с ним давно, в одном из своих путешествий на Саяны. Интересно, что всякое монгольское имя что-то значит: например, Батар – богатырь, Жаргал – счастье, Октай – понимающий, Джамбул – крепость, и это тоже значит, что имени, как такового, нет. Разговорились с ним как-то раз об этом, и он объяснил: «Нергуй такой, что все имена в себе несет, и потому-то он без имени. Живет такой жизнью, когда всякая жизнь хороша…»
И здесь я подумал о духовной жизни. Не об этом ли говорил тогда мой монгольский друг?
Дуализация среды обитания
Уверен, что если бы столицей России оставался Санкт-Петербург, то рано или поздно, но он вытянул бы национальные особенности государства в сторону аристократизма. Этот город и сегодня остается изысканно недоступным для всякого обыденного понимания его жизни. Москва же, со своим купечеством и патриархальным прошлым, на подоспевших волнах перестройки дрогнула и, поправ домострой, съехала в единственно возможную для нее буржуазность. Именно своеобразная столичная буржуазность и делает Россию индустриально-костюмированной, отчасти ряженой державой. Московской капиталистичности не хватает вкуса, а петербуржскому аристократизму – обыкновенной
