ая 1943 года. Партизанский отряд. Глубокая ночь. В землянке за деревянным столом сидят друг против друга командир отряда Михаил Иванович и чекист Николай Васильевич. На середине стола стоит блюдце с маслом, из которого свешивается кончик свёрнутого в жгутик бинта, этот жгутик медленно горит, освещая землянку. В углу землянки, у внешней стены, стоит топчан. На внешней стене, почти под потолком, маленькое окошечко.
Командир (с тревогой). Нет, Коля, всё-таки что-то с ними случилось. Они давно уже должны быть здесь. (Смотрит на часы.) Три двадцать… Дело к утру идёт…
Чекист (уверенно). Не переживай. Всё будет хорошо. Не первый раз…
Командир (недовольно). Это всё ты! Ну зачем на связь нужно выходить именно на станции?
Чекист. Пусть немцы ищут рацию там. Мы не должны сейчас проявлять себя никак. Только связь, регулярная и надёжная. И разведка. Что мы и делаем.
Командир (молчит, думает, недовольно). Коля, всё же я не понимаю, почему мы пропустили уже кучу эшелонов. Мы ж могли их всех…
Чекист. Это не твоё дело, Миша. Так надо.
Командир. Я понимаю, приказ (показывает пальцем вверх) мы должны выполнять, но ты пойми, руки чешутся…
Чекист. Мозги себе лучше почеши… Надо видеть главное. Ты думаешь, меня с Наташей к тебе просто так забросили? Чай, не сорок первый, Миша, сорок третий на дворе. Начало мая уже… (После небольшой паузы, мечтательно.) Весна…
Командир (задумчиво). Да, весна. Самое время сажать картошку… А мы тут думаем, как бы эшелончик-другой бабахнуть… (Колеблется, неуверенно.) И девочку, совсем юную, почти на верную смерть посылаем…
Чекист (недовольно). Крестьянин ты, Мишка. Неисправимый крестьянин. (Язвительно.) Картошка… время сажать… (Думает минуту, с паузами.) Война великая идёт… А эта девочка – профессиональная разведчица и радистка. Битва скоро будет… большая битва… И эта девочка, может, спасёт тысячи наших солдат. А ты – совсем юную… на смерть…
Командир (после паузы, озабоченно). Но где ж они с Митькой? Неужто случилось худшее?..
Чекист. Не каркай. И так тошно…
В землянку заходит Мария Петровна. В руках у неё небольшой чугунок.
Мария Петровна (по-хозяйски, уверенно). Так, хватит тут совещаться! Кишки от голодухи слипнутся! Я вам тут такой плов сварила!
Командир (с возмущением). Мария Петровна! Что вы себе позволяете!
Мария Петровна (не обращает внимания на строгость командира, деловито ставит чугунок на стол, берёт с полки на стене две алюминиевые тарелки и тоже ставит их на стол напротив командира и чекиста). А что я себе такого позволяю? Я повар. И мне, извиняюсь, начхать на все ваши совещания. Потому как на голодный желудок вы тут такого друг дружке насоветуете!..
Командир (строго). Мария Петровна!
Мария Петровна (с удивлением). А чего это ты, Мишенька, сегодня такой строгий со мной, а? (Копирует недовольный тон командира.) Мария Петровна!.. А уйдёт Николай Васильевич, ведь целоваться полезешь! И Машенькой обзывать будешь… А я тебе – Михаил Иванович, вы что себе позволяете!
Командир деревенеет от растерянности. Смотрит смущённо на Николая Васильевича.
Чекист (смеётся, успокаивающе). Да ладно, Миша, хватит делать вид, что у тебя с Марией Петровной исключительно деловые отношения. Ты меня сейчас даже обижаешь: весь отряд всё знает, а я, чекист, вроде не в курсе. Обидно как-то…
Командир (растерянно, неуверенно). Так ты ж тут ещё… полмесяца нет…
Чекист (смеётся). Да я ещё в Москве всё знал про тебя! И что Маша твоя любовь, и что был ты до войны председателем колхоза, из-за чего у тебя руки чешутся не только эшелоны под откос пускать, но и картошку в мае успеть посадить… Давай лучше, действительно, перекусим сейчас, а там видно будет, что делать…
Командир (неуверенно). Ну… давай…
Мария Петровна выходит из землянки, а командир и чекист начинают кушать плов. Несколько минут кушают молча. Вдруг начинают звучать приглушенные расстоянием взрывы. Взрывов много, они следуют один за другим с такой частотой, что это напоминает массированную бомбёжку. Но сила взрывов не велика, и по их характеру и приглушенности можно понять, что это взрываются именно бомбы, но на довольно большом расстоянии. Михаил Иванович и Николай Васильевич перестают кушать, с удивлением и настороженно прислушиваются к взрывам.
Командир (смотрит на часы, неуверенно, с паузами). Три тридцать… Что бы это могло быть?.. Похоже на бомбёжку… Причём на хорошую бомбёжку…
Чекист
