на следующий день в поезде даю прощальный и дружеский совет Багратиону: «Если останешься командовать дивизией, никогда не бери начальником штаба Гатовского116, он подведет» (какой я пророк). Несмотря на дальность до вокзала, много народа провожает.
Приезжаю в Киев и узнаю, что Керенский только что проехал в Каменец, но сегодня ночью выезжает оттуда в Одессу. Решаю его повидать раньше, чем ехать в Петроград. Вечером качу в Жмеринку, где рано утром ловлю поезд военного министра. Все спят. Бужу генерального штаба полковника Барановского117, бофрера Керенского, при нем состоящего, объясняю ему в чем дело и иду в вагон-ресторан пить чай.
Стиль путешествия не похож на тучковский: несколько вагонов, свита из всяких хулиганов, конвой из преображенцев и моряков, а не из юнкеров, – очевидная поза на демократичность.
Появляется Керенский, за ним Щербачев118. После чая Керенский уводит меня в салон и говорит мне, что он вызвал меня потому, что «когда он уезжал из Петрограда, я был единственным кандидатом на должность Главнокомандующего войсками округа, единодушно выдвигаемого всеми». (Значит, я не его кандидат, или уже Брусилов успел в Каменце про меня напеть.)
Говорю, что это назначение совсем мне не улыбается, что я предпочитаю службу на фронте, но что при развале армии вряд ли какая-нибудь порядочная война теперь возможна, а потому – пускай он со мной делает, что находит более полезным. Керенский протестует, что война не кончена, что наступление будет, да еще какое! Дай-то Бог, но мне кажется, что присяжный поверенный не может понять духа армии в смысле ее боеспособности. Решаем в конце концов на том, что я поеду в Петроград, куда Керенский приедет через несколько дней, и тогда вопрос о моем назначении покончим в том или ином смысле. После этого я спрашиваю, как же будет с Туземной дивизией? Керенский отвечает: «Решили оставить Багратиона. Уж очень за него просит Брусилов, надо же что-нибудь для него сделать». Теперь все понятно. Приезжаем в Одессу. Толпы народа, почетный караул, речи, «ура». Керенский отбывает, осыпанный цветами, а я нахожу в коменданте вокзала старого маньчжурского соратника, бывшего адъютанта у генерала Болотова119. Он меня угощает прекрасным завтраком с изобилием спиртных напитков и устраивает отделение в первом поезде, отходящем в Киев.
В Киеве уже все знают о моем назначении. Очень забавны физиономии гвардейских генералов, готовых скорей примиряться с отречением Царя, чем с назначением генерал-майора на место петроградского главнокомандующего. Успокаиваю тем, что ничего еще не решено. Благодаря стараниям бывшего улана Ее Величества Ржевусского, заведующего передвижением войск120, устраиваюсь очень удобно для путешествия и 18 мая приезжаю в Петроград. Выскочивший из вагона раньше других Рагозин бежит назад и сообщает, что меня ожидает почетный караул от Семеновского полка. Что за притча? Думать некогда. Выхожу. На правом фланге помощник Главнокомандующего, поручик Кузьмин121,
