берегом, под нависшим таловым кустом ещё с весны, тем, сильным течением, была вымыта ямка. Течение там будто тормозилось, закручивалось в обратную сторону, кружило.
– Как же это было в том году? Вроде, вытряхивал. Или с мешком? Так мешков не напасешься.
Неловко размахнувшись, Егор бросил в сторону углубления мешок, который, не долетев до места, плюхнулся на отмель и запищал на разные голоса.
– Ну, суки, разорались…
Он торопливо шагнул дальше и, отпихнув сапогом, злополучный груз ближе к яме, наступил на него. В сапог затекла вода и Егор, почувствовав обжигающий холодок, отдёрнул ногу. Мешок всплыл и, издавая жалобные писки, стал кружить под кустом, увлекаемый течением.
Сквозь намокшую мешковину было отчётливо видно, как щенки барахтаются, лезут друг на друга, царапают материю своими едва проклюнувшимися коготками. Жалобный писк прерывался чиханьями, фырканьем.
Выбравшись на берег, Егор опасливо глянул по сторонам, – не видит ли кто, выдернул из прясла жердь, снова шагнул в ручей.
Писк прекратился. Из омута, по течению, потекли струйки мелких пузырьков. Их становилось всё меньше, меньше…
Отчаянно выла Ветка, да Палкан басисто бухал на всю округу, будто медведя прижал к выворотню. Звенели цепи.
Ещё придержал. Чуть убрал жердь, чтобы убедиться, что больше не всплывают. Всё было спокойно, если не считать воя во дворе. Стал жердью вылавливать мешок, – жалко бросать. Не получалось. Или зацепился там за корягу, или отнесло уже, – пропала вещь.
Приладив жердь на место, присел на травку, закурил. Вальша охаживала кобеля, проскальзывали и крепкие выражения.
– Вот, не культурная. А с детьми работает.
Дым приятно щекотал в носу. Хрустальной чистоты влага шуршала у ног. Ласковый летний жар разморил душу.
– Хорошо.… Жить хорошо….
Погоня
Территория промхоза охватывает поймы двух независимых друг от друга рек. Огромных и красивых. Красивых, каждой по-своему. Одна, – Киренга, питается с гор и несет чистые и прозрачные воды, она будто даже строга и значима как классная дама в день экзамена.
А Ханда пополняется болотами, воды ее желтые, настоянные на кореньях множества различных растений. Двигаются эти воды медленно, вальяжно, кажется, что они и вовсе могут остановиться, но статус реки обязывает, и посему движение все же есть, умудренное, важное, вечное…
Болотная река Ханда безобразно извилиста и, если смотреть сверху, с вертолета, то просто диву даешься: как же она сама не путается в своем русле, вся пойма изрисована завитушками, загогулинами и прочими узорами.
Совсем не сравнить со строгой, в большинстве своем прямолинейной и торопливой Киренгой.
Но природа распорядилась так, что они, в конце концов, встретились. Даже будто бы шарахнулись друг от друга, наделав в месте слияния массу проток и островов, но, убедившись, что противиться бесполезно, что надо как-то мириться,
