ручьев по асфальту. Я стояла на улице, в парке имени Гоголя, закутанная в теплый снуд и кашемировое пальто. Ветер пронизывал насквозь, и я начинала жалеть, что покинула свое комфортное гнездышко на улице Октября в субботний вечер. Но встреча с родной сестрой, которую не видела больше трех месяцев – дело святое и не требующее отлагательств. Я смотрела на памятник Гоголя и успокаивалась от мысли, что ему сейчас намного хуже; ведь он торчит здесь целыми днями в любую погоду, такой унылый и несчастный…
– Катюшка, прости что так долго! Я стала такая неуклюжая!
Я вздрогнула от неожиданности; непревзойденный Гоголь закрутил мои мысли в пантомиму несвязных размышлений. Повернувшись на голос, мой взгляд упал на округлый животик сестры, который растягивал ее пуховую куртку по бокам до неприличного треска.
– Кто-то не на шутку перестарался с пончиками, а? – я положила руки на маленький «арбузик» Вики. – Здесь на углу неплохо готовят пиццу. Пойдём натрескаемся, как следует?!
– Ах, сестрёнка, я бы с радостью! Но нам нужно успеть в одно место… – протараторила она и, не дав мне вымолвить ни слова, сразу же продолжила. – Пообещай, что исполнишь мою просьбу!? Для меня это вопрос жизни и смерти.
– Конечно, если только твоя просьба не требует моего присутствия на родах и не связана с нарушением уголовного кодекса! – рассмеялась я, не понимая, что поспешным ответом подписала себе «смертный приговор».
– Тогда надо поторопиться! Здесь недалеко.
– Может уже скажешь, куда мы несёмся?
– Это неважно, ты дала слово! – напомнила Вика.
Мы поспешно топали по улице, делясь новостями последних месяцев. Наконец, мы подошли к двухэтажному кирпичному зданию с панорамными окошками и, преодолев ступени, оказались в просторном зале с металлическими станками и зеркалами в полный рост.
Шесть разнополых пар синхронно отрабатывали танцевальные элементы на счёт. По технике их выполнения я сразу признала доминиканский танец страсти под названием Бачата. Голос, ведущий счёт, имел красивую тембральную окраску и ненавязчивый акцент. Он принадлежал высокому шатену крепкого телосложения на вид лет тридцати с загорелой кожей. Крепко прижимая партнершу – пластичную брюнетку в коротком платье – он сразу же обратил внимание на нас. По всем критериям стало понятно, что мы находимся в школе танцев, причём латиноамериканских. И я совсем потерялась в догадках, зачем Вика притащила меня сюда.
Шатен обратился к танцующим парам:
– Молодцы! Продолжаем. Только теперь отдайтесь музыке.
Он что-то шепнул на ушко партнерше и, включив музыкальный центр, двинулся к нам.
– А вот и моя прекрасная леди! Как поживаешь? – с улыбкой спросил он, мельком взглянув на Викин живот.
Цвет его глаз совмещал в себе две стихии: казалось, снаружи морская волна захлестывала синеву лазурных небес внутри, до уровня зрачка.
– Привет. Теперь все замечательно. И спешу обрадовать, что и твои дела тоже пойдут в гору! Алекс, познакомься, это Катя – моя сестра и твоя новая партнерша.
У меня отвисла челюсть. Переведя взгляд с довольной Вики на шатена, я собиралась возразить, но Вика нагнулась ко мне и полушепотом напомнила.
– Ты дала слово!
– Сними, пожалуйста, пальто. – с ухмылкой попросил он.
Я совсем опешила, и хотела было снова возмутиться, но Вика принялась расстегивать пуговицы на моей верхней одежде, и я невольно освободилась от пальто.
Алекс раскрутил меня, игриво осматривая мои скудные формы.
– Фигурка неплохая… чувствуется грациозная гибкость. Посмотрим, что ты умеешь на деле. – небрежно бросил он, поворачиваясь к танцующим парам. – Так, ребят, перерыв десять минут!
Мои щеки вспыхнули, и я укоризненно посмотрела на сестру, которая умиротворенно улыбалась. Теперь мне хотелось поставить надменного наглеца на место! Занимаясь Бачатой с восемнадцати лет и до прошлого года, я была полностью уверена, что сумею сразить его истинным талантом в хореографии.
Когда зал опустел, мы вышли в его центр. Крепко обхватив меня одной рукой за талию, другой – Алекс захватил запястье моей правой руки. Он вёл в танце, не сводя с моего лица два голубых омута, в океане которых я бы с удовольствием растворилась дотла. Мы кружили по залу, энергично покачивая бедрами и совершая поочередные повороты под рукой. Немая усмешка растеклась по его сухим губам. Легкая щетина придавала ему вид брутального мужчины. В душе звучали торжественные фанфары от мысли, что он пожалел о необоснованной предвзятости по отношению ко мне. Но вдруг он резко остановился, отпустив меня из объятий. Его усмешка на губах стала более выраженной, чем прежде, и оскорбительным образом воздействовала на меня.
– Танцуешь
