также и средств, приходилось привлекать кого-то, кто казался в данный момент более лояльным, а то и просто менее опасным. Появлялся тот, кто координировал пеструю систему власти и, одновременно, управлял имуществом правителя.
Последнее принципиально, поскольку для того, чтобы контролировать, нужны немалые средства. Так появляются майордомы. Постепенно (хотя и в довольно короткое время) они обретают огромную власть, возглавив и хозяйство, и администрирование, и силовой аппарат. Роль государя становится чисто символической. Меровинги этому, конечно, сопротивлялись. Например, сын Хлодвига, король Клотар I, обеспокоенный растущей властью майордома Варнахера и знавший о его намерении передать свои полномочия своему сыну, тайно составил заговор, в результате которого сын майордома погиб и род Варнахера пресекся. Клотар II назначал майордомами лично преданных, но бездетных Радона и Хукуса. Это привело к ослаблению власти майордомов и, как следствие, к усилению аристократических кланов, под давлением которых Клотар II назначил своим наследником угодного знати Дагоберта. Игра на противоречиях властных кланов привлекательна, но чрезвычайно хлопотна и затратна, она не оставляла времени ни на что иное, кроме интриг по сохранению хрупкого равновесия в «системе сдержек и противовесов». Это было слишком динамичное равновесие, цена за которое оказывалась неадекватной. Так что естественно в конечном счете пришлось согласиться на институт несменяемых майордомов. Именно майордомы трансформировали систему родо-племенных конфедераций в систему раннефеодального вассалитета. Когда такая система была сформирована, необходимости в разделении власти не стало. Меровинги, привыкшие царствовать, но не править, были отправлены в небытие: сын победителя арабов при Пуатье Карла Мартелла, майордом Пипин Короткий в 751 году при содействии римского папы Стефана II провозгласил себя франкским монархом. Конечно, это был переворот, хотя и легитимизированный благословением первосвященника Западной церкви. Впрочем, к чести Пипина Короткого отметим, что все обошлось без привычного средневекового душегубства – Хильдерика III отправили доживать свой век монахом в монастырь Сен-Бертен, где он спустя четыре года и умер, едва переступив сорокалетний рубеж; его сына Тьери отправили в аббатство Сен-Вендрилль в Фонтенеле тоже монахом и, естественно, в изоляции и под жестким надзором.
Святославичам вообще-то и выбирать не приходилось. Уцелеть при вечевом строе они могли, лишь опираясь на имевшиеся на местах варяжские дружины, руководители которых и становились при них местными «майордомами». Перспективы князей были незавидны: они были нужны, как посредники между варягами и местной знатью, контролировавшей вечевые сходы. Если бы консенсус между ними был найден, т. е. если бы варяги и местная знать породнились, нужды бы в князьях не осталось. Положение же Ярополка вообще представляется безнадежным. Во-первых, Свенельду не было нужды
