и решили использовать священников.
Невысокий бугор через дорогу от того места, где они работали, ожил; никому нельзя было запретить подойти и постоять здесь, около дороги, как будто занявшись разговором с неожиданно встретившимся знакомым. И уж, конечно, члены семей батюшек не отходили оттуда, ожидая случая хоть одним словом перекинуться со своими.
Подошло время обеденного перерыва. Теперь-то уж можно было передать вкусный и разнообразный горячий обед для всех. «С миру по нитке» натащили столько, что передавать пришлось вдвоем. Соня осталась в темном коридорчике комендатуры ждать, когда вернут посуду.
Вдруг наружная дверь с треском распахнулась, и в коридор стремительно влетел Галахов, тот самый комендант, который давал пробовать передачи, проверяя, не отравлена ли пища. Впоследствии девушки прозвали его Томом Сойером за его «сыскные подвиги», которыми он занимался с особенным увлечением. Он ворвался так, словно только что был свидетелем чего-то потрясающего. Быстро, почти бегом, и в то же время с подчеркнуто значительным видом проследовал он через коридор и скрылся в противоположной двери. А за ним так же быстро и уже определенно всем существом подтверждая мысль о только что совершившемся несчастье, прошагал взволнованный о. Петр.
Произошло вот что. Услышав, что его друг почти рядом, о. Петр забыл всякую осторожность, не подумал, что в таком месте заключенных будут особенно тщательно охранять, что может быть, это даже специально подстроенная ловушка (во всяком случае Галахов использовал это именно как ловушку). Он пробрался за угол к самому забору, куда к нему подошел о. Николай, и попался.
Отцу Николаю за это, кажется, ничего не было, вероятно, боялись опять с ним связываться, а о. Петр пробыл в Управлении до поздней ночи и вернулся с предписанием немедленно выехать на Север.
Выезжать приходилось в воскресенье вечером – по Пугачевской ветке ходил только один поезд в сутки, – но с чем ехать? Билет стоил недешево, и на место нельзя было приехать с пустыми руками. Кто знает, удастся ли там найти хоть какую-нибудь работу, да если и удастся, то не сразу. Конечно, можно было заявить, что нет средств на дорогу, но тогда отправят по этапу, а кто испытал, как о. Петр, прелести этого способа передвижения, тот лучше последнее с себя продаст, только бы купить билет. Все равно доберешься до места оборванный, как липка, да еще промучаешься несколько месяцев по пересыльным тюрьмам. Нет, денег нужно как-то добыть. Если бы люди знали, то натащили бы по рублику, по пятерке, но как довести до них?
Кстати вспомнили, что пора переходить на летний порядок служб. Зимой всенощную начинали в 4 часа вечера, а летом в 5 часов, и обычно переходили на этот порядок в одно из первых воскресений Петрова поста. О. Константин решил воспользоваться этим обычаем. Выйдя после обедни с крестом, он приостановился и объявил:
Ввиду того, что наш уважаемый о. Петр должен сегодня срочно выехать из города, с сегодняшнего дня всенощная будет начинаться в пять вечера.
Трудно было придумать
