в Центральной Африке?
Нелли помолчала, потом ответила немного тише:
– Ну да, например, в Центральной Африке…
– Что тебе известно о поручении, которое он хотел мне дать?
– Ничего или почти ничего. В мае этого года Макс написал нам, что ищет какого-нибудь студента для короткой командировки за границу. Мы, естественно, сразу подумали о вас.
– Ты знала, что речь идет об аистах?
– Насколько я могу припомнить, именно так.
– Ты знала, что эта поездка связана с риском?
– С риском? Господи, конечно, нет…
Я зашел с другого конца:
– Что тебе известно о Максе Бёме, о его сыне, о его прошлом?
– Ничего. Макс был очень нелюдимым.
– Он говорил тебе о своей жене?
В трубке сильно затрещало.
– Очень мало, – глухо ответила Нелли.
– И он никогда не вспоминал о сыне?
– О сыне? Я даже не знала, что у него был сын. Я не понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете, Луи…
В трубке снова ужасно захрипело. Я проорал:
– Последний вопрос, Нелли. Ты знала, что Максу Бёму когда-то сделали пересадку сердца?
– Нет! – Голос Нелли дрожал. – Я только знала, что у него больное сердце. Он ведь скончался от инфаркта? Луи, вам нет смысла продолжать путешествие. Все кончено…
– Нет, Нелли. Наоборот, все только начинается. Я позвоню тебе позже.
– Луи, мой мальчик, когда вы вернетесь?
На линии опять начались сильные помехи.
– Не знаю, Нелли. Поцелуй Жоржа. Береги себя.
И повесил трубку. Я был совершенно расстроен, как всякий раз после разговора с приемной матерью. Нелли ничего не известно. В самом деле, Бреслеры достаточно богатые люди, чтобы позволить себе роскошь не лгать.
Было восемь часов. Я быстро сочинил факс Эрве Дюма, упомянув в нем о сегодняшних ужасных открытиях. В заключение я пообещал инспектору, что теперь сам тоже займусь расследованием прошлого Макса Бёма.
Сегодня вечером Марсель решил сводить нас с Йетой в ресторан. Идея довольно странная, учитывая то, что произошло с нами в этот день. Однако Минаус предпочитал контрасты – и заявил, что нам необходимо расслабиться.
Ресторан находился на Русском бульваре. Марсель с видом церемониймейстера спросил у затянутого в грязный белый смокинг метрдотеля, можно ли нам расположиться на террасе. Тот ответил утвердительно и указал нам на лестницу. Терраса находилась на втором этаже.
Она представляла собой узкий длинный зал с открытыми окнами, выходящими на широкий бульвар. До нас долетали запахи, которые не на шутку меня встревожили: пахло подгорелым мясом, сосисками, копченым салом. Мы уселись за столик. Я оглядел зал: панели под дерево, коричневая обивка, медные люстры. Тихонько переговаривающиеся между собой семейные пары. Только из одного уголка доносились громкие звуки: это были болгары, перебравшие ракии, местной водки.
