уки куском ветоши, я кивнул ему, и выключил сварочный аппарат. В колхозной МТМ, мы работали сегодня вдвоём, потому, что суббота выходной день, и механизаторы, как в прочем и другие колхозники, использовали свои законные выходные в личных целях. Поскольку, с началом весенне-полевых работ, это будет весьма проблематично. А у нас с Геной была цель, ради которой стоило пожертвовать выходным.
Конец февраля, уже минуло три недели, как Наташа, выставила из квартиры мой чемодан, и захлопнула перед носом дверь. Она смотрела на меня с такой ненавистью, и её злые несправедливые слова, до сих пор звенят в моих ушах, и терзают мне душу. Тогда, всё произошло, как то спонтанно, и нелепо, мне было обидно и горько, от того, что мне не поверила моя любимая женщина. Она отвергла меня, с непреклонной решимостью, навсегда. А сейчас, я думаю иначе, так мне и надо! Я не смог уберечь её, от этих мерзких интриг, от переживания и горя, и грош мне цена! Мужчина всегда главный ответчик за семью, ведь мог я тогда, просто не пойти на тот юбилей, и проводы на пенсию.
Тогда, после нашей знаменитой рыбалки, на другой день, мы, как обычно, уехали на завод. Перед работой, в кабину зашёл Петрович, уточнил сменное задание и сказал, – гони трояк, – что означало, дай три рубля, и успокойся! Расписываясь, в предложенной ведомости, я спросил, кого хороним Петрович? – Типун тебе на язык, Галитин! Завтра провожаем на пенсию, Подшивалова Фёдора Кузьмича, нужно купить памятный подарок! И ни чего, тогда мне беды, не предвещало. А на другой день, в конце смены, когда у меня в кабинке была Наташа, зашёл Фёдор Кузьмич. – Коля, приглашаю тебя сейчас, после работы, в гостиницу ресторана «Восточный», посидим там, всей нашей бригадой, приходи в номер 16! У меня не было особого желания, присутствовать на этом вечере, а Наташа сказала. – Ничего страшного не случится, если ты проводишь юбиляра на заслуженный отдых, ведь у вас принято в бригаде, собирать «мальчишники»! Наташа, мне доверяла, безоговорочно! Почему, я тогда с ней согласился?! Гостиница, была через два квартала от завода, но я задержался, на четверть часа, провожая Наташу до остановки.
Номер 16, был двухкомнатный, в первой комнате стоял длинный стол, за которым сидела вся наша бригада, за исключением Светки и Толи Няшина. Фёдор Кузьмич, сидевший в торце стола, поднялся и крикнул, указывая на меня пальцем. – Штрафную ему, за опоздание! Одобрительный гул, прокатился над столом, ломящимся от закуски и спиртного. Меня усадили рядом с Петровичем, на краю стола, и горничная Катя, поднесла мне на подносе, рюмку водки и тарелку с салатом. Уж так у нас было заведено, откупать для подобных мероприятий, номер гостиницы, минуя бухгалтерию ресторана, не в накладе оказывались, только администратор и горничная, и для нас, всё было «дёшево и сердито»! Я встал, подняв рюмку, поздравил Кузьмича и выпил её до дна, это было последним, что я помнил с того вечера.
Проснувшись, в полной темноте, я долго не мог сообразить, где я нахожусь. Голова моя раскалывалась от боли, во рту всё пересохло, и я изнывал от жажды. У меня хватило ума, встать с кровати и сделать несколько шагов, я упёрся руками в стену, пошарив ими по сторонам, нашёл выключатель. О боже, прямо на меня смотрел, взлохмаченный, весь помятый и расхлистанный тип, и только, когда с меня сползли, не застёгнутые брюки, я понял, что вижу собственное отражение в зеркале. Я обвёл глазами незнакомую комнату, взгляд остановился на настенных часах, без пяти двенадцать, чёрт побери, я же в гостинице! Я бежал по улице домой, и с ужасом представлял, что она думает обо мне сейчас!? Но, Наташа, встретила меня так, как могла бы встретить, только любящая жена, она открыла дверь сразу, значит, не спала, а ждала меня. – Наконец то, Коленька! – Что то, загулялся ты муженёк, – говорила она, улыбаясь? – Прости, милая! Отравился я, чем то!? Она, шутя, предположила. – Наверное, водкой, но это не страшно, сейчас я тебя вылечу! И достала из холодильника бутылку «Столичной». – Не надо, Наташенька, я не пьяный, я выпил всего одну рюмку и уснул. Сам не знаю, почему, никогда такого со мной не бывало! Воды бы выпил сейчас, бочку! – Горюшко моё! Говорила она, ласково, наливая в бокал холодный компот. И опять я успокоился, но напрасно! Через два дня, в пятницу, нам выдали зарплату, мы с Наташей, довольные, ехали домой. – Ой, Наташа, мне же надо детям деньги отвезти! – Конечно, Коля! Сейчас прямо и поезжай, только не задерживайся долго, а я, этим временем, ужин приготовлю! Автобус был, как раз, нужный мне, Наташа вышла на рынке, как обычно, а я поехал к Маме и детям, совсем не думая, что это обычное расстование, окажется долгой разлукой.
Я недолго пробыл в родительском доме, приехал отец, привёз мясо забитого, накануне, кабанчика, часть, которого, перепала и мне, отдал деньги Маме, наговорился со всеми и поспешил домой к Наташе. Она была взбешена, и было видно, по подтёкам туши на щеках, что недавно плакала. Выставив, за порог, мой чемодан, она, гневно, прокричала мне в лицо. – Я верила тебе, как себе, а ты, подло, предал меня! Не желаю тебя знать и видеть, исчезни, из моей жизни, навсегда! И захлопнула, передо мной, дверь. От неожиданной, перемены её поведения, я стоял, обескураженный, у двери квартиры, соображая, «что, зачем и почему». Потом, начал терроризировать звонок её квартиры, но поняв
