руки, пресёк мою попытку доклада. – Ведь, это значит, у нас теперь начнётся совсем другая жизнь! Объявляю всем вам благодарность, тебе, особо, лейтенант! Отведя меня в сторонку, спросил. – Чтобы всё это работало, как часы, одной твоей команды, будет не достаточно? – Так точно, товарищ генерал, нужны специалисты, моя команда, это ремонтники, хотя, если нужно, сейчас пустить токарный станок, Савушкин токарь, а я сварщик и резчик! А, вообще, моя мечта, товарищ генерал, поставить артиллерию на гусеницы, сделать проходимой и мобильной, не зависимой, от постороннего буксировщика! – Так, интересно, и уже есть намётки и эскизы, в голове? – Так точно, имеется! – Это же здорово, лейтенант, я тоже об этом много думал, если можешь, нарисуй на досуге, обсудим обязательно! А сейчас, составь список необходимых специалистов, и передай, начтылу корпуса, что у тебя по материалам? Действуй, также, через службу тыла, я их предупредил, будь здоров лейтенант! Я смотрел вслед, удаляющейся эмки, и думал, побольше бы таких генералов.
На исходе рабочего дня, у нас был ещё один посетитель, не кто иной, как дивизионный комиссар Лагутин. Я сидел, на том самом пне, что был столом для моих «картёжников», и составлял список нужных нам «спецов». Он получался, довольно, внушительный, хорошо бы, хоть половина людей, так нужных нам сейчас, сыскалась здесь в корпусе. Он появился неожиданно, и тихо сказал. – Сиди, сиди, и бойцов не тревожь, всё вижу, хвалю! Присаживаясь, рядом со мной, на пенёк, поинтересовался. – А, про войну с Германией, ты, это серьёзно, сынок? Или какая сорока на хвосте весть принесла? – Нет, это не сплетни, товарищ комиссар, и не секретные данные разведки, это мои личные предчувствия, видения будущего! Врал я, бес зазрения совести, поскольку, раскрываться не хотел, даже перед хорошим комиссаром. – Они у меня, очень, редко бывают, а случаясь, не обманывали ни разу! – Дай бог, мне такие видения, чтобы знать, где «соломки подстелить»! Задумчиво, проговорил Лагутин, я не мог сдержать усмешки, он заметил, и, спохватившись, поправился. – Ты прав, не к лицу, так, мне выражаться, но, это же поговорка такая, я старый человек и крещёный, а в бога не верую! Ты про это, лейтенант, больше никому не говори, есть у меня опасения, не ровен час, «сожрут» тебя скоро! Вот, комкор наш, здесь только месяц, а я, его уже дважды от «особистов» вытаскивал! Ну, какой он, враг народа? Когда, я его, с гражданской, знаю! Герой, молодым пареньком, полком командовал, орден красного знамени, за ту войну, у него первый, а дальше Халхин-Гол, Испания! Будь осторожен, сынок, тяжёлая у нас в корпусе, – проговорил он, с нажимом, – «политическая» обстановка! Дал понять, одним словом, всё, и ушёл, попрощавшись за руку.
Я, всё время помнил про Асю, но не мог выбрать время, чтобы написать письмо, а сегодня, стараниями рядового Кунгурцева, в бытовой палатке офицеров, горел свет, яркий свет «лампочки Ильича»! Я взял полевую сумку и пошёл, на этот, манящий, светлый островок. Там, как говорится, негде было яблоку
