спешащего, видимо, на покой. – А, лейтенант! Не спешите, ваша служба подождёт вас, с вами очень хочет встретиться и познакомиться поближе, комиссар нашей дивизии, Поламарчук! И комдив, Дыменко, не прочь, видеть вас на построениях, в рядах своей дивизии, ведь, приказа о вашем переводе не было, и нет! – Да, «партия» c вами, товарищ младший политрук, в отличие от вас, я на построениях присутствую ежедневно, и сейчас спешу на оное. А спешил я, на самом деле, в штаб, чтобы успеть, бросить письмо в почтовый ящик, до выемки корреспонденции. Комкор, выходя из штаба, увидел меня и окликнул, разговор у нас получился короткий, на ходу, он очень спешил, но рисунки мои принял, и, садясь в машину, обрадовал. – Зайди в строевую часть, лейтенант, распишись в приказе, о твоём переводе и назначении, командиром отдельной ремонтной группы, в составе рембата!
После построения, группа моя, временно, распалась. Липягин был привязан к дизельной, так как, пока, его там некем было подменить, у Кунгурцева, было дел, выше крыши, по всему гарнизону, а Савушкин, как единственный токарь, бес перерыва, точил болты и гайки, поскольку, они были в большом дефиците. Мне же, непременно, нужно было побывать, в этом, треклятом, карьере. Где, по рассказу Вити Сазонова, образовалась большая свалка, брошенной техники, сотни боевых машин нашего корпуса. Мне не верилось, что все они безнадёжно потеряны, и их нельзя восстановить. Неожиданно, появившийся посыльный, передал мне приказание, немедленно явиться к комдиву, полковнику Дыменко. Я, вынужден был, поспешить на вызов, соображая, что бы это значило!?
В командирской палатке, полевого штаба дивизии, кроме, нервно, расхаживающего, полковника Дыменко, присутствовали, комиссар дивизии Поламарчук, и командиры полков, майоры Сушилин, Брянцев и Пересвятенко. Комдив, буравя меня, сердитыми глазами, оборвал мой доклад о прибытии, на полуслове. – Лейтенант Галитин, по какому праву, вы оставили строй вашего дивизиона, извольте объясниться!? – Товарищ полковник, я полагал, вы в курсе, приказ о переводе подписан вчерашним числом! Он, растерянно, посмотрел на комиссара, и снова, раздражённо, обратился ко мне. – Какого приказа, почему не доложили? – Приказ спускается сверху, товарищ полковник, и это вы, обязаны были уведомить меня, о переводе и новом назначении, а не наоборот! Я назначен, командиром, отдельной, ремгруппы, в составе рембата! Полковой комиссар, Поламарчук, готов съесть был, меня глазами, и едва сдерживал себя, чтобы не скрежетать зубами, но сказал, на удивление, спокойным, елейным голоском. – Однако, вы очень резвы, лейтенант! Нельзя, так, бесцеремонно, нарушать субординацию, вы у нас служите, едва неделю! А уже скачете через головы, вышестоящих командиров, не вежливо, пора умерить, молодой горячий нрав, ведь, можно шею сломать! Я понял, намёк, на явную угрозу, и тихо, виновато, произнёс. Прошу, простить меня, товарищи командиры, впредь, более не повторится, но разве я нанёс большой ущерб?!
В этот момент,
